Сообщение от Кэп
хотя.. её бабушка, питерская, помнила как в 17-м вешали безоружных городовых на столбах в Питере.. и как они качались под гогот пьяного быдла..
этот страх она передаст своим потомкам, и они ни когда не забуду это ужас
хотя.. её бабушка, питерская, помнила как в 17-м вешали безоружных городовых на столбах в Питере.. и как они качались под гогот пьяного быдла..
этот страх она передаст своим потомкам, и они ни когда не забуду это ужас
Еще Покровского А. выложу, классику надо помнить )))
Первая часть мерлезонского балета
Что отличает военного от остальных двуногих? Многое отличает! Но прежде всего, я думаю, - умение петь в любое время и в любом месте.
К примеру, двадцать четыре экипажа наших подводных лодок могут в мирное время, в полном уме и свежем разуме, в минус двадцать собраться на плацу, построиться в каре и морозными глотками спеть Гимн Советского Союза.
А в середине плаца будет стоять и прислушиваться, хорошо ли поют, проверяющий из штаба базы, капитан первого ранга.
И прислушивается он потому, что это зачетное происходит пение, то есть - пение на зачет.
И проверяющий будет ходить вдоль строя и останавливаться, и, по всем законам физики, чем ближе он подходит, тем громче в том месте поют, и чем дальше - тем затухаистей.
Для некоторых будет божьим откровением, если я скажу, что подводники могут петь не только на плацу, но и в воскресенье в казарме, построившись в колонну по четыре, обозначая шаг на месте. Это дело у нас называется "мерлезонским балетом".
- На мес-те... ша-го-м... марш!
И пошли. Раз-два-три... Раз-два-три... Раз-два-три...
- Идти не в ногу...
Конечно, не в ногу. А то потолок рухнет. Обязательно рухнет. Это же наш потолок, в нашей казарме... всенепременнейше рухнет... Раэ-два-три... Раз-два-три...
Так мы всегда к строевому смотру готовимся: к смотру с песней; маршируем на месте и песню орем. Отрабатываемся. Спрашиваем только:
- Офицеры спереди? Нам говорят:
- Спереди, спереди, становитесь. Становимся спереди и начинаем выть:
- Мы службу отслужим, пойдем по домам...
- Отставить петь! Петь только по команде! Раз-два-три...
Правофланговым у нас рыжий штурман. Он у нас ротный запевала. Он прослужил на флоте больше, чем я прожил, уцелел каким-то чудом, и на этом основании петь любил.
Как он поет, это надо видеть. Я видел: лицо горит, - на нем, на лице, полно всякой мимики; эта мимика устремляется вверх и, дойдя до какой-то эпической точки, возвращается вниз - ать-два, ать-два! Глотка луженая, в ней - тридцать два зуба, из которых только тринадцать - своих.
- За-пе-ва-й! - подается команда, и тут штурман как гаркнет:
- И тогда! Вода нам как земля! А мы подхватываем:
- И тогда... нам экипаж семья... И тогда любой из нас не против... Хоть всю жизнь... служить в военном флоте...
Песню для смотра мы готовим не одну, а две. В те времена недалекие песни пелись флотом задорные и удивительные. Вот послушайте, что мы пели в полном уме и свежем разуме:
- Если решатся враги на войну... Мы им устроим прогулку по дну... Северный флот... Северный флот... Северный флот... не подведет... И еще раз...
- Северный флот... плюнь ему в рот, Северный флот...не подведет... Ну, конечно, "плюнь ему в рот" - -это наша отсебятина, но насчет всего остального - это, извините, к автору.
Правда, положа руку на сердце, надо сказать, что нам, на нашем экипаже, еще хорошо живется. Грех жаловаться. Мы хоть и в воскресенье уродуемся, но все же все это происходит до обеда, и нас действительно домой отпускают, если мы поем прилично, а вот за стенкой у нас живет экипаж Чеботарева - "бешеного Чеботаря", вот там - да-а! Там - кино. Финиш! Перед каждым смотром, каждое воскресенье, они, независимо от качества пения, поют с утра и до 23-х часов. В 23.00 - доклад, и в 23.30 - по домам!
А дома у них в соседней губе. Туда пешком бежать - часа четыре. А в 8 часов утра, будьте любезны, - опять в ствол. Вот где песня была! Вот где жизнь! И койки у нас за стенкой дрожали и с места трогались, когда через переборку звенело:
- Северный флот... Северный флот... Северный флот... не подведет...
А.Покровский
Вторая часть мерлезонского балета
Плац. Воздух льдистый. На плацу - экипажи. Наш экипаж - третий на очереди. Петь сейчас будем. На зачет.
Мороз с лицами творит что-то невообразимое: вместо лиц - застывшее мясо.
Но план есть план. По плану пение. Плану плевать, что мороз под тридцать.
Над строями стоит пар. Дышим вполгруди: иначе от кашля зайдешься; как петь - неизвестно.
- Рав-няй-сь! Смир-но! Пря-мо... ша-го-м... ма-рш! Ну, началось...
Через полчаса все экипажи каким-то чудом песню сдали и - бегом в казарму. А нас третий раз крутят. Не получается у нас. Не идет песня. В казарме получалась, а здесь - ни в какую.
После третьего захода начштаба машет рукой и говорит командиру:
- Командир! Занимайтесь сами. Предъявите по готовности.
После этого начштаба исчезает.
- Старпом! - говорит командир. - Экипаж уйдет с плаца тогда, когда споет нормально? - сказал и тоже исчез.
Остаемся: мы и старпом. Старпом злой как собака. Нет, как сто собак. Лицо у него белое.
- Экипаж! Рав-няй-сь! Одновременный рывок голов! Петров! Я для кого говорю! Отставить. Рав-няй-сь! Смир-но! Ша-го-м! Марш!.. Песню... Запе-вай!
- ...Если решатся враги на войну... От холода мы уже не соображаем. Ног не чувствуется: как на дровах идешь.
- Отставить песню! Раз-два-три! Раз-два-три... Песню запевай!
И так десять раз. Старпом нас гоняет как проклятых. От мороза в глазах стоят слезы.
- Песню!.. Запе-вай!..
И тут - молчание. Строй молчит, как один человек. Не сговариваясь. Только злое дыхание и - все.
- Песню!.. Запе-вай!.. Молчание и топот ног.
- Эки-паж... стой!.. Нале-во! Рав-няй-сь! Смир-но! Воль-но! Почему не поем? Учтите, не споете как положено, не уйдем с плаца. Всем ясно?! Напра-во! Равня-сь! Смир-но! С места... ша-го-ом... марш! Песню... запе-вай!
И молчание. Теперь оно уже уверенное. Только стук ног - тук, тук, тук, - да дыхание. Какое-то время так и идем. Потом штурман густым голосом затягивает:
- Россия... березки... тополя... - он поет только эти три слова, но зато на все лады. За штурманом подтягиваемся и мы:
- Россия...березки...тополя... Старпом молчит. Строй сам, без команды, поворачивает и идет в казарму. Набыченный старпом идет рядом. Тук-тук, тук-тук - тукают в землю деревянные ноги, и до самых дверей казармы несется:
- Россия...березки...тополя...
Ну и своего немножко )))
Голодные девяностые.
Третий месяц не платят зарплату.
А я откуда знаю, почему?
Вы вот тоже интересные,… спрашиваете так,… откуда ж я то…
Винтик я, по имени капдва…
Тяжело наверно в государстве, потому и не платят. Говорят - потерпеть надо. Мы понимаем. Родина же просит. Терпим.
Вечер.
Я прибегаю со службы, уставший и голодный.
Через час мне уходить в охрану. На ночь. Потому что днём нельзя, днем я на службе. Я же офицер. Мне охранять нельзя. Меня же Родина всем обеспечивает… Да точно вам говорю обеспечивает. Просто трудно ей сейчас… Потому втихаря и охраняю…
Чтобы Родину не расстраивать.
Бравый военный моряк охраняет мебельную шарашку.
Эх. Вот раньше хлебную палатку охранял. А что? Там, после каждой смены ещё и хлеб бесплатно давали.
Горячий.
Вкусный.
С хрустящей корочкой.
И сто рублей ещё.
Да ладно вам – дёшево. Нормально. Я же неофициально. Нас таких… только свисни… у всех дети голодные…
Так. Нужно быстро приготовить ребенку ужин, потому что жена со смены придет поздно.
Господи, жрать-то как охота, еще сегодня не ел,… нет, ел… стакан чая утром.
Лихорадочно трясу банки с крупами… ну, блин… раньше точно были с крупами,… давно, правда…
Ага, что-то есть,… ребенку хватит.
Варю. Убегаю.
…
Вечер.
Жена стоит перед хлебной палаткой.
Что купить?
Белый или черный?
Чёрный лучше с супом, в обед, и в ужин. Потому что на ужин тоже суп.
Белый лучше на завтрак, с чаем… с колбасой… господи, с какой колбасой?…
Какой же взять?
Вопросище…
Денег только на один…
Одно радовало – когда я умру, над моей могилой троекратно стрельнут.
***
Дежурю.
Звонок с КПП.
Господи, - корреспондент Красной Звезды.
Женщина.
Я сплю? У нас в глуши? Каким ветром?
Мечтает пообщаться с командиром.
Командира пока нет. Даю команду пропустить через КПП, встречаю у входа в часть. Беседуем.
Говорить собственно не о чем.
Интересуется, во время ли выдают зарплату. Ждём-с, отвечаю, третий месяц.
Глаза округляет. Вроде как министр обороны перед президентом отчитался, что все задолженности по зарплате погашены…
Покладисто соглашаюсь, мол, раз отчитался, тогда конечно погашены. Тогда не берите в голову.
Приходит командир. Радостно улыбаясь, уводит корреспондента в кабинет.
Через час провожает.
Орёт. ОРЁТ.
Какая сука сказала, что третий месяц не получаем зарплату?
Интересуюсь - военная тайна? Нельзя что бы узнал президент? А то у министра обороны будут неприятности?
Ах, так? Юморите? Уебём с другой стороны.
А по какому праву вы её через КПП пропустили? В инструкции же ясно сказано…
Стоп, стоп. В инструкции сказано, что нельзя пропускать в в/ч. А за КПП у нас три в/ч, общая территория. Так что в саму в/ч я как раз и не пускал.
Дайте инструкцию. Хм.
На следующий день инструкция была переделана.
А ещё через неделю выплатили зарплату.
Можем когда страшно.
Одно радовало – вдали уже показались робкие очертания пенсии.
***
Солнышко.
Боже ты мой, точно солнышко.
Весна ранняя, ночью заморозки, а днём вдруг раз… и почти весна.
Хорошо-то как на душе. Ещё одну зиму пережили.
За окном мелькают голые деревья, снег кое-где серыми кучками, но чувствуется – вот-вот и проснётся всё, запоёт…
В командировке. Местной. Еду в форме. В автобусе.
В форме, потому что опять какие-то тёрки в нашем царстве-государстве начались, то ли бесплатно военным на транспорте ездить, как по статусу положено, то ли платить. Непонятно. Министры ни как не договорятся.
Они ругаются, а мы ждём. Терпеливо. Да понимаем всё, у них и без нас дел много.
Еду.
Платить за проезд, честно говоря, нечем. Потому еду в форме, дабы издалека видно было - человек государев.
Наивный.
Подходит кондукторша.
А мне хорошо так, тепло, на солнышке щурюсь…
Почему не платим, интересуется. Вежливо объясняю, что есть закон, есть статус военнослужащего, утверждённый президентом…
А хули нам ваш статус?
У нас свой министр есть, и он вашего министра…
Граждане!
Да эти военные совсем оборзели! Да мы их кормим и поим! И деньги свои кровные на их содержание отстёгиваем! Тащим на своём рабочем хребте такое количество дармоедов! А на самом деле, ни каких мировых угроз уже давно нет, и защищать нас не от кого! Кому нужна такая огромная армия! А эта жопа в фуражке ещё и платить отказывается!
Кровопийцы!
Разогнать!
Кровососы!
Умиляюсь.
Какое поразительное единодушие. Все-таки умеет наш народ сплотиться в тяжелое время.
Дружно кричат. А глаза какие…
Автобус дальше не пойдёт! Пока эта сволочь…
Выхожу.
Ни кто не плюнул в спину.
Постеснялись.
У меня слишком гордый вид.
Одно радовало – мне не нужно их ни от кого защищать…
Falk, Slavik, Кэп, Пангодинец, Роман
Владик и журавль.
Полярная ночь.
Снежный заряд в лицо.
Нет, вот интересно – куда не иди он все время в лицо.
По пустому причалу бредут три фигурки, две впереди налегке, одна сзади, метрах в десяти с двумя чемоданами, еле тащится. К кораблю идут, он в конце длинного пирса. Фигурка которая сзади, это мичман Фёдорыч, тащит, значит в правой руке чемоданчик с инструкциями к аппаратуре, а в левой такой же чемоданчик с шилом. Подготовились к командировке господа военные моряки.
Впереди идет старлей Владик и молодой лейтёха, свежеиспеченный, только что из инкубатора. Владик его поучает:
«Ты запомни, ебтить, - главное забота о подчиненном, чтоб не нуждался, значит ни в чем, обласкан там был, ну и чувствовал, что командир всегда о нем помнит».
Подчиненный мичман скользит сзади хилыми ногами по снегу и хрипит что-то про Владика, его маму, и вообще про всех начальников.
«Я вот за свою службу ни одного человека не потерял, понял да, а все почему? Потому что заботиться не переставал ни днем, ни ночью»
Это они по дороге на корабль в кабак зашли. Ну и теперь на базар пробило.
Владик говорит, а говорить тяжело, паскудный снег сразу залепляет все открывающиеся отверстия, поэтому приходится говорить себе в грудь. Голос получается как из ведра. Или из ж… От души говорит, короче…
Лейтеха ежесекундно кивает, впитывает опыт старших.
Вдруг короткий, приглушенный крик сзади.
Владик настороженно оборачивается, «что за нах?». Не любят такие вскрикивания на флоте. Категорически не любят.
«Жалобно-то как, - говорит пьяный лейтёха, - как журавль…»
Владик с подозрением смотрит на него, разворачивается и бежит назад.
«Где эта старая сволочь?!!»
На белом поле пирса зияет черный провал. Не выдержали подлые доски времени веков и веса мичмана с чемоданами.
«Вот и звиздец, - философски замечает Владик, - накаркали… отлетался наш журавль…»
Вода чернеет далеко внизу, пирс высокий, круги расходятся. Мичмана не видно.
Лейтеха начинает суматошно метаться вокруг полыньи: « Да как же… да что же…»
Владик останавливает его взглядом. «Стоять здесь, охранять место происшествия, я к водолазам… там же шило… должны помочь.»
Через некоторое время к полынье подтягивается народ. Развлекуха мля.
Появляется Владик в сопровождении водолаза. Идут – торгуются. «Одна», «Три», «Хорошо две».
Начали погружение, народу ещё больше собралось, к полынье не протолкнуться.
Выныривает водолаз: «Нету там не фига! Он точно, сегодня…?»
«Не может быть! – пытается порвать на груди шинель Владик, - только что упал, ныряй снова, а то ни хрена не дам!»
Злополучный мичман, шел себе шел, кляня свою мичманскую судьбу, проклятый ветер и снег. И вдруг снег прекратился. А вместо него возникло состояние свободного падения, которое закончилось мощным ударом в грудь.
Очнулся он быстро, смотрит – лежит на каком-то бревне, далеко наверху светлый проем и из него снежинки так медленно опускаются. Внизу в метре вода, круги расходятся. И понимает мичман с ужасом, что чемодан с инструкциями – вот он в руке, а второй который надо как зеницу ока… нету!
Стало ему по-настоящему страшно за себя.
Абсолютно не хотелось Федорычу представать перед ясными очами командира без шила. Но делать нечего.
Решив, что наверх по перекладинам не подняться, он полез вбок.
Когда мичман вылез на пирс, его взгляду предстало галдящее людское оживление. Фёдорыч подошел, потоптался, и заметив в центре громко орущего Владика, стал пробираться к нему.
Интеллигентно подергав командира за рукав, поинтересовался: «А шо собственно случилось?»
«Да мичман утонул!…. Это ты сука?!!! Да как же ты… кака старая… а шило где?!!»
Владика оттаскивали всей толпой. Он бесновался:
«Я порву эту старую жопу!!!… Где шило мерзавец?!!!… Он утопил его… он утопил его как Герасим му-му!… Ты же сорвал мне выполнение боевой задачи!!!… Ох пустите меня, я сброшу его обратно!!!»
Еле уняли. Короче, заботиться надо о подчиненных.
Ночные звонки.
Вот вы, извиняюсь, любите когда все спокойно так расслабленно… а потом вдруг – хренак! И шухер какой-то вокруг начинается на ровном месте? И неприятно так сразу делается, и давление, и задышали чаще, и забилось где-то внутри…
У моего товарища мама в этом плане психическая.
Только все лягут спать, забудутся… Телефон!
Телефон звонит.
Тут главное – не пытаться обогнать её, снесет на фиг.
Как бронепоезд.
С такой скоростью, что вот кажется, не успеет – так все, миру криндец глобальный.
Как будто, вот прямо сейчас ей должны сообщить, что льды наконец откололись, Европа с Англией тогось, а тут вулкан еще этот не выговариваемый опять зараза, и волна как раз пошла, а с неба уже летит и планете не увернуться… в общем все умерли…
Вот. И добежит, с этим в голове, запыхавшись, и громко так, панически, на надрыве, на всю квартиру – АЛЛЛЛЛО???!!
И я думаю даже, в этот момент, на том конце провода люди стесняются, что еще не умерли - раз к ним так бегут и с такой тревогой говорят - АЛЛЛЛЛО???!!…
…Они может потом даже и долго не живут, после такого, не знаю…
Владик и мамонты.
Север.
Редкий солнечный день.
Весь из себя нарядный и наивный лейтенант (позвольте представиться – я).
В парадной тужурке, с кортиком на боку. Сиял взглядом и внимал командиру части, прибыв на первое свое место службы.
…«Ну ладно, – закончил командир речь, – а теперь познакомьтесь со своим непосредственным начальником». Поднимает трубку:
«….кова ко мне!»
Открылась дверь…
Я понял что попал…
На пороге стоял амбалистый непохмеленный каплей и нагло раскачивался.
«Ну?» - хмуро спросил он командира
«Вот…» - как бы извиняясь, ткнул в меня пальцем тот. Знакомство состоялось.
«Пшли…» - махнул он мне рукой. И мы пошли.
И шли мы с ним бок о бок без малого три года.
Много воды утекло, много чего произошло за это время, но минуты общения с этим неординарным человеком останутся в моей памяти навсегда.
Он мог внезапно напиться.
Нет, не так… он напивался с непредсказуемой регулярностью. Самоотверженно и надолго.
Он называл эти периоды любовно - «десятидневки».
Он напивался перед выходом в море… он напивался перед приездом большой комиссии и не выходил на работу… он напивался просто так…
И при всем при этом он оставался обаятельным человеком, отличным рассказчиком и надежным другом.
Он мог приказать водителю пассажирского автобуса остановиться перед частью, открыть заднюю дверь и начать выкидывать нахамивших ему мужиков. Он не отпускал автобус, пока перед ним не образовывался аккуратный холмик из тел.
А мы смотрели из окон.
Мы не вмешивались – боже упаси, мужиков было и так искренне жаль.
Да, дрался он самозабвенно…
А сколько Владик мне всего рассказывал…
Как-то в конце «застоя» лейтенант Владик с мичманом Фёдорычем был отправлен в Обскую губу для разворачивания радионавигационной станции.
Владику дали пистолет, 10 литров шила, и выкинули с аппаратурой и с не совсем ещё протрезвевшим мичманом в каком-то стойбище хантов.
«А как же?…» - спросил Владик высокое начальство.
«Каком к верху! Проявите разумную инициативу» - уклонилось начальство.
Предстояло налаживать контакт.
Ханты толпились вокруг, и что-то лопотали на своём, на непонятном…
Это была жопа. Контакт не налаживался, стороны не понимали друг друга.
Тогда Владик достал из широкого кармана альпака бутылку разбавленного шила.
«Сило!!!» - оживилась людская масса. Консенсус был достигнут.
Сразу нашелся молодой хант, который отучился год в Питере в каком-то техникуме и знал русский язык. Немного. Вожделенно смотря на бутылку, крепко зажатую в руках Владика, он повёл их в чум вождя.
Единение народов состоялось.
Шило лилось рекой. В воздухе носились запахи протухшего жира и ни когда не мытых тел. Окосевший вождь настойчиво предлагал дорогим гостям немедленно употребить по назначению жену или дочь. Скромный Владик отнекивался. Ему хватило тухлой рыбы и хорошо выдержанной оленины на ужин, больше экспериментировать не хотелось.
Глаз мичмана нехорошо загорелся.
«Что ты там удумал, ублюдок? – зашипел ему на ухо Владик, - охренел совсем?»
Но похоть уже взяла в свои цепкие лапки мошонку непритязательного Фёдорыча. Да и вождь, заметив его взгляд – оживился.
Так и расположились. Посередине мичман – верхом на… хрен разберёшь жена или дочь. (Владик подозревал, что это могла быть и бабушка).
С одной стороны родственники употребляемой.
С другой Владик, судорожно сжимающий рукоятку пистолета.
Родственники что-то живо обсуждали и хихикали.
Чертов Федорыч ни как не мог кончить. Ну перестало его возбуждать бесформенное нечто.
Владика тянуло блевать.
Наконец мичман вяло вскрикнул и откинулся. Нестройный радостный гомон пробежал по чуму. Запыхавшемуся Фёдорычу одобрительно совали в рот тухлую рыбу, и хлопали по плечу. По-видимому, это все-таки была бабушка.
Потом опять пили.
Потом даже начали понимать друг друга.
И тут вождь принёс бивень. Натуральный такой, желтый бивень, с нанесённым неизвестным художником национальным рисунком. Что-то на темы местного этноса: типа «ходил я на рыбалку ни фуя не поймал». Незатейливо так вобщем.
Владик офигел.
«Эй, - потряс он захмелевшего переводчика, - спроси откуда?»
«Дааа…фигня…ик…там сель…берег сполз…а он стоит…волосатый…ик…мы мясо срезали и бивни отпилили…да их тут дохрена…»
«Мля!» - заорал пьяный зоолог – «Отвезите!»
На него посмотрели неодобрительно. Глупый бледнолицый, пурга, ночь полярная…
Но Владик уже завелся. «Ставлю шило! Бутылку!»
«Сило!» - оживились в чуме.
Быстро был найден самый трезвый хант, и через некоторое время Владика с Фёдорычем уже уносила в неизвестность стая собак привязанных к нартам.
«Собаки устали - однако сила надо», - остановился в пурге кривой погонщик.
«Какое тебе нахрен шило, и так готовый!», - начал жалеть о своей затее Владик. Но делать нечего – дал.
Погонщик выпил. И упал. Собаки понесли.
«Еб.. Федорыч…куда мы…? Твою мать! Да приведи ты его в чувство!»
Но все было бесполезно.
Собаки, лишенные управления, влетели в какую-то бурную речку. Горе исследователи из сострадания пытались удержать над водой голову ханта чтоб не захлебнулся.
Купание привело погонщика в себя, и через некоторое время он остановил экспресс.
«Однако собаки устали…»
«Шила надо?!! – догадался Владик, - ща зубы выбью!!!»
Но погонщик заупрямился и стал распрягать собак.
«Сило надо…»
«Да нет шила, - утонуло в речке, Дерсу Узала хренов!!! Ты лучше скажи – далеко ещё?»
Погонщик указал рукой – «Здесь»
Пошли.
Хант остался с собаками.
«Куда идем, - пьяно думал мозг Владика, - не видно ж ни фига».
И тут он ушел в недра. Ну не совсем ушел, а так, по пояс. В жижу какую-то.
Федорыч испугано заозирался вокруг.
«Да здесь я, тащи давай» - зашипело снизу.
Тащили долго. Сель не хотела отпускать. Наконец отдала. Не полностью. Оставила себе на память оба ботинка.
Владик в бессильной злобе уселся на снег. «Федорыч – ты сука!»
«А я то чего? Сам вроде хотел…»
«Хотел мля! А остановить слабо было?!! Отправились в экспедицию два дауна-исследователя!! Как я теперь… весь в дерьме и без ботинок?»»
«Вернемся, я этому индейцу бивень в жопу вставлю! Провокатор хренов!» - орал Владик пока они топали к стоянке.
Неприятности только начинались. На стоянке ни кого не было. Уехал Дерсу Узала. Не попрощавшись.
Потом они долго выходили по побережью, обмотав Владику ноги кусками одежды.
Потом отстреливались от преследовавших их волков, и Федорыч умолял оставить два патрона. Не хотел что бы его ели заживо.
Но дошли.
«Я ведь и зоологию в школе не любил! – орал Владик, - ну за каким дерьмом мамонтовым меня понесло?!!!»
Старый пруд.
Все таки хоть и говорят, что снаряд два раза в одну… А нет, бывает.
Прудик наш маленький возле дачи.
Апрель, довольно прохладно. Мы с сыном сидим рыбачим. Не клюет не фига. Да здесь, честно говоря, вообще ни когда не клюёт. Чувствую, сын загрустил. Ну в самом деле два бычка за два часа, не рыбалка – смех.
Для поднятия настроения начинаю рассказывать:
Вот помню, мне еще лет 14 было, мы с другом приехали на дачу, и мой дядя потащил нас с утра на рыбалку. Не суда, а на озерко в деревне, километра три, через лес.
Встали рано, дотопали, разложились, час, два, нет ни чего. Дядька ворчит что мы рыбаки те ещё, с нами мол только на рыбалку и ходить. Ну скучно стало, пошли обратно. А по дороге дядька предлагает зайти на наш маленький прудик, хоть пару бычков поймать, чтобы стыдно не было.
Разложились, болтаем сидим. Результат тот же.
Вдруг поплавок у меня начинает погружаться. Дядька – «Подсекай!». Ну подсекаю.
«Дзынь!» леска нафиг. Дядька в полукаматозе:
«Да ты что же делаешь, рыбак хренов!…Да кто же так…»
Смотрю, поплавок всплывает на середине.
Дядя неумолим – «Лезь!». Эх, думаю, и это родной дядя… Делать нечего. Разделся до трусов, поплыл. Долго он меня по пруду гонял, только подплыву – он нырк. Но схватил все-таки. Доволок прямо так за леску до берега, вытащил. Карась больше килограмма.
Вот так сынок, а ты говоришь не клюёт. Непростой у нас прудик.
Сын в восторге. С новым энтузиазмом смотрит на поплавок.
Я тоже задумался предался воспоминаниям.
«Пап, - неуверенно так, - по-моему у тебя клюёт…»
Включаюсь. Мать! Точно утопило поплавок! Бычок вероятно. Подсекаю…
Де-жа-вю.
Леска «Бздыньк!».
Тупо смотрю на обрывок. Такого не может быть, потому что не может быть никогда.
Холодок по спине.
Да ни кто ни когда ни чего крупного здесь не ловил! Ну кроме меня по недоразумению.
Поплавок нагло всплывает на середине. Начинаю сходить с ума.
Сын смотрит, открыв рот. Ну, блин, ещё бы папа - волшебник.
Понимаю, что мы не спим, и понимаю, что надо лезть.
Холодно мамувашу! Вода ещё ледяная. А хренли делать?
Я разделся, и в парусящих, на холодном апрельском ветру трусах, вошел в соприкосновение со стихией.
Ледяной ожог.
Все что могло съежиться – съежилось и попыталось залезть внутрь, что не поместилось - посинело.
Я поплыл. В голове тупо: «Этого не может быть…этого не может быть…»
Доплываю. Поплавок-зараза нырк. Озираюсь. Тела уже не чувствую.
«Папа справа!» - сын с берега руководит. Плыву.
«Папа слева!». Плыву.
Вот интересно – я гребу или нет. Рук не чувствую.
«Папа сзади!»
Поплавок издевался надо мной. Он мстил за того карася и за всех выловленных бычков.
В полуобморочном состоянии хватаю леску. На том конце упругие удары. Из последних сил гребу к берегу. Карась! Примерно кило двести.
Вот такое маленькое чудо.
Да, а сын с тех пор и полюбил рыбалку.
Cmap4e, Falk, Slavik, Дрозд, Пангодинец
Леха и влагалище.
Леха меня вчера растревожил.
Звонит и грустным голосом сообщает, что у него нашли влагалище.
Согласитесь, неожиданно узнать такое о старом, проверенном товарище.
Хм… В этом ракурсе даже слово «проверенным» звучит уже как-то…
Оказывается, дело было так:
Он пинал дома грушу, а так как с годами цискаридзами мы не становимся – в руке у него конечно что-то хрустнуло, и сбоку запястья вылезла небольшая шишка.
И Леха такой посмотрел на неё, посмотрел… Сходил за пивом… Опять посмотрел…
И подумал, что - нет.
Все таки чувство прекрасного потеряно. И вроде не болит, не тревожит, но несовершенство конструкции уже ощущается.
И он пошел к хирургу.
А хирургом оказался молодой парень, переполненный знаниями и что самое страшное – он жаждал этими знаниями делиться с окружающими.
Посредством этого он и нанес Лехе психологическую травму.
-... Все просто! У вас там влагалище! Синовиальное!…
Сказал он радостно и заблестел глазом.
- Стоп! - оглянулся по сторонам Леха и снизил громкость, - Вы ни чего не попутали? Какое-нахер-влагалище??!!
А врач глазами хлопает, не поймет - чего это Леха так встревожился.
- Ну… влагалище у вас там, - тычет в руку…- Вла-га-ли-ще!…
"Доктор помешан на влагалищах!!" - догадался Леха, - "Они ему везде мерещатся".
И еще он подумал - "бл@дская поликлиника" но вслух не сказал, потому что воспитанный.
Но, удивительное дело, вскоре прояснилось, что оказывается сухожилие ходит во влагалище.
Причем у всех.
Невзирая на пол и вероисповедание.
В жидкости. И вот эту жидкость и выперло в эдакую неэстетичную грыжу.
- Значит у тебя грыжа влагалища, - посочувствовал я Лехе, - Это наверное даже хуже чем просто влагалище…
Мы погрустили минуту.
- Ну и чего делать будешь? В смысле как теперь с влагалищем поступишь?.. С одной ведь стороны это конечно удобно очень - влагалище всегда с собой… а с другой… как-то… А поехали с палаткой на Селигер? Все втроем. Ты, я и…
- Прекрати, – попросил меня Леха, - Доктор сказал - само пройдет… через месяц… или лет через десять…
И я понял, что Леха таки начал уже привыкать к своему влагалищу. Оно и понятно. Лучше влагалище в руке, чем одинокая старость.
Последний раз редактировалось Кэп; 16.06.2011 в 08:02.
Как разводить рыбок.
Моя любовь к морю началась с банального разведения рыбок в далеком детстве.
Но сколько было потрачено нервов… Итак:
Разведение рыбок, занятие нервное и бесперспективное. Если вы, конечно не торгуете ими на рынке. Это вам не – взять большую банку, насыпать земли, бросить травы и налить воды из-под крана.
Хрентам.
Так можно только инфузорию туфельку вырастить. Нет, тут нужно обстоятельно, с душой, блин.
Песочек промыли-прочистили-постелили аккуратненько курганчиками разложили по дну, создали рельеф, водичку налили-отстояли, травку красивенькую расположили ненавязчиво, и выпустили рыбок.
Сидим напротив, умиротворенно слезим глазками. Хорошо? Фиг. Дохнут они. Самым наглым образом дохнут. Ты и так и эдак, и термометр им, и аэратор, и обогрев. И корм лучший. А они мрут. Опять же у кошки развивается хроническая неврастения и косоглазие. Короче одно беспокойство.
Но все своё детство я разводил рыбок, ну не в смысле разводил, а покупал и выпускал в аквариум. Ох, и аквариум у меня был, большой, просторный, рыбки разноцветные плавают, всякие там гурами-гуппи-скалярии и прочие барбусы, даже крабик пресноводный был.
Вот и в тот черный, для аквариума день, я отправился на птичий рынок закупить новых постояльцев взамен выбывших из строя. Походил по рядам, хочется чего-нибудь эдакого, так чтобы сразу в душу занозой. Стоп. Смотрю плавает что-то необычное черно-белое как тигр полосатое. Влюбился с первого взгляда. Цена смотрю нехилая.
«Это что у вас мужичек, за рыбки?» интересуюсь значит.
«Черная звезда, (какой-то хренопулос по латыни)» гордо ответствует он.
«Ну и чем же этот хренопулос знаменит? Кушает шо? Конфликтен? На людей не нападает?» продолжаю выяснять.
«Да неее! Мягкое и ранимое существо. Абсолютно коммуникабелен. Ест всё!»
«В смысле, спрашиваю, все?»
«Ну корм там рыбий-всякий»
Делать нефиг, надо брать. И тут вдруг голос внутренний тихо так: «А может ну их на…» «Чего-чего?» спрашиваю.
Но он уже замолк. Эх, не прислушался, ихтиолог юный.
Пришел домой, выпустил в аквариум. Лепота. Рыбки плавают – знакомятся. С прибытием значит, как мол здоровье, как кормежка? Нормально, кушаем от пуза, о, у вас тут и крабик, очприятно.
Смотрю, действительно милые добрые рыбки, абсолютно сразу вписались в коллектив, гармонируют. Распластался в кресле умиротворенный, медитирую.
Идиллия закончилась внезапно. Через неделю я вдруг вспомнил, что мужичек в придачу к рыбкам дал мне брошюрку по ним, два маленьких листика. Полез искать. Нашел нах. Та-та-та, проживают в Южной Америке (О! Думаю, класс), та-та-та, очень любят когда хозяин кормит их с пальца(!) кусочками сырого мяса(!), после этого они типа любят его безумно, откликаются на клички и узнают в лицо.
Полез в холодильник, ихтиолог хренов. Нащипал кусочков мяса, опускаю палец… бл… вихрь, мяса нет. Надо сказать, что про пираний я слышал, но в то время видеть их еще не доводилось. А эти мелкие родственнички грозы Амазонки каким-то образом проникли к нам.
Короче с этого дня изменилось что-то во взгляде рыбок, затаился какой-то холодный интерес. И вот, дождавшись когда ни кого не будет дома….
В общем, порвали они всех, в один день. Грязно надругались над крабиком поотрывав ему как паучку все лапки, я так и вижу как он забился в угол закрылся в ужасе клешнями и кричал «Остановитесь, что вы делаете, давайте общаться цивилизовано!».
А потом от одиночества они и сами отошли.
Вот такая грустная рыбная сантабарбара.
Лось.
Володя в трусах протопал в коридор.
- Какая сволочь?!… В девять утра?!… В субботу?!… Набраться такой нечеловеческой наглости!!! - бормотал он, поворачивая замок. Дверь, скрипя, открылась, запуская в квартиру выстуженный воздух зимнего подъезда, - Бл…!!!!
На пороге, весь увалянный в снегу, одетый в гутаперчивый спортивный костюмчик - неожиданно синего цвета, растопырено пучеглазил Пал Палыч.
Он некрасиво изгибал тело и опирался на погнутую лыжную палку.
- Бл…?!!! – призвал к диалогу Володя.
Палыч беззвучно открывал рот и на человечью речь реагировал плохо.
- Пошли на кухню, - вздохнул Володя, - Только тише, жена с сыном ещё спят.
Палыч попытался стряхнуть корку снега, но, быстро прекратил это скучное занятие, и потопал за Володей.
За чаем Палыч немного оттаял и заговорил…
Пал Палыч был пенсионером. Из тех пенсионеров, кто остаются живчиками до конца. Уйдя, капитаном второго ранга на пенсию, он продолжал работать в части, которой отдал не один десяток лет.
Палыч предавался любимому делу исступленно, изо дня в день. Чем являл положительный пример молодым офицерам, и был любим за это командованием части.
А ещё Палыч обожал молодежь, и не чурался в выходные сразиться с ними в футбол, или пробежаться на лыжах.
«Хорошо-то как!», думал Палыч, легко вспарывая рыхлый снег Подмосковного леса.
Он ощущал себя оленем! Мощным самцом, в гоне, походя ломающим толстые лапы набухших от снега елей. Проглатывающим километры на одном вздохе-выдохе.
«Олень, летящий к своей самке!» окончательно понесло его.
«А ведь я ещё чертовски молод!», с восторгом думал Палыч, «Ща как дам десять км за утро! А? А что?!!! И дам! Во как лечу! Куда там молодёжи! Старая гвардия вперёд!!!»
Какое-то движение на периферии взгляда сбило этот красивый ритм.
Нога, подло цепанула лежащую на снегу ветвь, и Палыч совсем не изящно полетел в снег.
Выставленные вперед руки беспрепятственно пробили сугроб. Туловище вошло следом.
Подлый снег набился в рукава, за шиворот, и во все отверстия головы.
Палыч, попытался вздохнуть через холодную ватную затычку,… не «по оленьи» запаниковал, и забился торчащем на поверхности скудным копчиком.
Ноги, обутые в лыжи, ловкости организму в таком положении не прибавляли, несуразно растопыривались, и предавали композиции унизительный вид.
Наконец, с трудом вытолкнув языком ледяную морковку, Палыч выпростал себя на поверхность.
Судорожно вздохнул, издав жалобный звук.
«Олень хренов!»
Настроение куда-то ушло.
В пояснице кололо.
И не было одной лыжной палки!
- Разбегался старый пердун!!! Смертельная ракета!!! Начинённая геморройной свечкой!!! – плюнул со злостью Палыч… И вздрогнул…
Звериный рев прокатился по заснеженному лесу.
Палыч подслеповато захлопал глазами… Лось! ЛОСИЩЕ!!!
- Господигосподигосподиго… - заскрёбся, пытаясь отползти, Палыч.
Царь леса, наконец, оценив габариты испугавшего его существа, и решив, что победа будет красивой и молниеносной, бросился в атаку.
-Ууууййййииии!!!! – по индейски заверещал Палыч и ринулся в противоположенную сторону.
Он несся, не разбирая лыжни, защищая лицо от хлещущих ветвей одной рукой, а другой, с зажатой в ней лыжной палкой хаотично тыкал назад. Обороняя нежный тыл.
Зверь настигал.
Палыч понял, что конец близок.
Он отбросил в сторону лыжную палку, и, дрыгая ногами, что бы стряхнуть лыжи, прыгнул на ближайшую сосну.
Удар по сосне получился мощным, повлекшим за собой сразу несколько событий:
Палыч больно приложился репродуктивным органом.
Одна из лыж слетела.
С сосны, на лося рухнул объёмный комок снега.
Лось опешил.
Понимая, что долгой передышки не будет, Палыч заёрзал конечностями по стволу.
Получалось хреново.
Палыч вилял задом в метре над землёй и с ужасом понимал, что он не скалолаз.
Привлеченный игривыми колебаниями, приближался зверь.
В судорожной попытке Палыч неистово напряг организм…
И пронзительно пукнул.
Лось, который уже вот-вот был готов с остервенением воткнуться рогами в такую близкую, испуганно трепещущую мякоть,… наклонил голову на бок и с интересом уставился на Палыча.
Как бы открыв его для себя с новой стороны.
Палыч смущенно хихикнул и судорожно заскрёб ногами.
Лось бросился.
Палыч закричал на одной ноте и махнул ногой, всё еще обутой в лыжу.
Лыжа, описала дугу, выворачивая лодыжку, и очень точно заехала своей угловатой оконечностью в мягкий лосиный нос.
Лось по собачьи присел на зад и что-то возмущённо крикнул Палычу. Призывая, по видимому, к цивилизованному ведению боя.
Но Палыч уже поймал такт, и ловко удалялся в направлении кроны.
Лось заревел, поражаясь человечьей подлости.
Палыч угнездился на ближайших ветвях, истерически ржал и показывал лосю фигу.
Через некоторое время Палыч стал замерзать. Лось не уходил. Тогда Палыч сковырнул с ноги оставшуюся лыжу и метким движением запулил её в животное.
Лось обижено фыркнул, отпрыгивая. Потом посмотрел скорбно, вздохнул, и решив что диалога с этим странным существом в весёлых синих репетузах, не получится, удалился гордо покачивая попой.
Палыч начал спуск, но сразу понял, что руки замерзли, ноги от напряжения трясутся, и вообще…
…Палыч упал на спину, выбивая остатки здоровья из организма.
Володя с ужасом смотрел на Палыча.
- Пал Палыч тебе это… в поликлинику надо… и вообще, тебе лет сколько?!!! Хренли ты бегаешь всё?!!! Ты где служил, в ДШБ или в подводных диверсантах?!!! Ты же связист военно-морской! Знаешь, какая твоя спортивная подготовка?!!! А?!!!
Палыч вопросительно уставился поверх кружки с чаем.
- ШИШ-БЕШ ТВОЯ СПОРТИВНАЯ ПОДГОТОВКА!!!
Все же человек придуман так, что ему приятно, когда его хвалят.. Спасибо.
О прекрасном.
Эпиграф; давайте поговорим о прекрасном, вот у вас есть глисты? нет? прекрасно
А вот я хочу о любви.
В разрезе эротики, как бы.
Ну потому что, что это за любовь без эротики? Ну и на оборот, соответственно…
Хотя, нет, так, наверное, бывает чаще.
Короче Север. Лето. Лето там короткое, но офигенное. Жен – на большую землю, к родственникам.
«А как же ты тут один?»…
«Да… ну… как-нибудь… давай быстрее – самолет скоро!»
Остались мальчики одни.
Эх-ма! А жизнь-то как прекрасна! Особенно первые две недели.
Потом – все, начинаешь скучать, мысли всякие гонять, хреново потом одним словом.
Но сначала – хорошо.
Так вот в один из таких радостных дней, друг мой Вадик влетает в кабинет, глазки горят, возбужденный весь из себя:
«Я билеты достал на эротический театр!!! Сегодня идем! Шурик был, сказал – охренительно!!»
А надо вам сказать, что в то время это дело еще не было общедоступно, секса у нас в стране тогда еще не было. Вот беда-то какая.
Так вот приехала эротическая группа, и устраивает в Мурманском театре аншлаг. Собрался после работы, жду Вадика у катера, эротоман заполярный. Прибегает. В руках, подозрительно – большая сумка.
«Эт шо?» - интересуюсь.
«Да так, бухла немного взял», - и глазки так стыдливо прячет.
Эх, мне бы сразу догадаться, что дело тут не чисто, да куда там. Ну, на катере: «за театр», «за свободу», «ну и вообще…» «Прощайте скалистые горы….».. Короче приехали уже радостные такие. Готовы, одним словом к действу.
А ряд у нас был – четвертый. Совсем рядышком. Короче видно все невооруженным взглядом. Ну, думаю, будем искоренять половую неграмотность, все разглядим. Ни чего не спрячут. Ща увидим, как советский человек устроен.
Началось.
Жертве социализма, смотреть на такое бесстыдство было мучительно больно. До судорог, простите в анусе. Хотелось опустить глаза и вжаться в кресло. Но ничего, втянулись. Скинули так сказать оковы.
Тут Вадик заелозил сумкой. Смотрю с подозрением. «МЛЯ!» Достает сволочь, фотоаппарат, и не маленький там какой-нибудь, а Зенит с, блин, телескопическим прицелом сантиметров в тридцать. Дышит, возбужденно и пытается пристроить его на плече впереди сидящих.
«Ты что ж… зачем же ты гад…» - охрип я.
Но Вадика уже было не остановить. Установив фотоаппарат на плече притихшего зрителя, он опять полез в сумку. Достает – аккумулятор. Маленький такой, кило на три. И мне на колени. Для вспышки значит.
Народ в ужасе притих.
Я стыдливо улыбаюсь испуганно косящей на нас женщине справа, и хриплю кося ртом:
«Вадик, ты же интеллигентный человек, что ж ты сука делаешь?»
«Ща, ща, - пыхтит он – заснимем все быстренько, ни кто и не заметит»
На сцене полумрак, девушки раздетые бегают-прыгают, сверкают прелестями.
Вдруг «Бах!» - вспышка. Кто из них стоял – замерли в нелепых позах, кто был в прыжке, попадали на четвереньки.
Западла такого ни кто не ожидал.
Короче застыли все. Стоят на сцене, раскорячившись, щурятся подслеповато в зал.
Весь зал на нас…
Улыбаюсь всем, виновато. Мол, извините, друг болен, детство тяжелое. Хронический, простите онанизм…
В зале загудели.
Девушки собрались, заскакали, нервно косясь в нашу сторону.
А Вадик тут как тут – выхватывает, спрятанный между ног фотоаппарат и НААА!
Опять застыли – попадали.
Я понял, что нас будут бить.
Обстрел продолжался недолго. Появилась группа товарищей, человек десять. И попросили нас выйти в проход. Мы смущенно улыбнулись и сказали «неа».
Девушки уже с интересом столпились на сцене и жаждали крови.
Короче договорились, что бить нас не будут, если мы отдадим пленку.
Я пинал Вадика до самого катера.
Вот такое, блин приобщение к прекрасному.
Мирный атом.
- СОСНА! СОСНА! Это СОСНА?!… Ну что за связь! Алё!… Девушка! Можно СОСНУ?!… Алё!… Ну девушка!!! Где вы делись?!!! Дайте СОСНУ!!!
Рядом, развалившись в старом, разбитом военно-морскими задами кресле, разомлевший, после сытного обеда, Федорыч, благосклонно разрешает:
- Ну сосни. Чего уж там…
Его товарищ – мичман, зло зыркает, и продолжает бесперспективный диалог с таинственной СОСНОЙ. Стёб на эту тему ему уже ВО! где.
И действительно кто выдумывает такие названия для узлов связи? Это ж какого колоссального умища должен быть дитя лесоруба, что бы не просклонять заранее всяко разно понравившееся слово, прежде чем обозвать им несчастный узелок.
У военных в отдаленных гарнизонах ведь знаете как? Телефончики там всякие новомодные, с кнопочками или дисками веселенькими, - они же для дурачков изнеженных.
Точно.
Военный, он эту хренотень хрупкую, сразу своими мужественными пальчиками тотально разрушает! К бабушке не ходите.
А цифры? Их же зубрить надо! Военный такую роскошь себе позволить не может, ему голова для другого дана. Фуражки, противогазы, пули опять же. Ага.
У него вообще ассоциативная память значительно лучше развита. Ну сами попробуйте запомнить 1234567 или какой-нибудь «Взбодрённый»! Улавливаете? Вот.
Опять же голос командный. Его ж разрабатывать необходимо!
Вижу – успеваете за мыслью.
Так вот и делают для военных эдакие тяжелые монолитные коробочки, приятного какашного цвета, с ручкой в боку. С РУЧКОЙ! Понятно вам? Военному, если в идеале – или ручку или тумблер. И такой тумблер, что бы не отлетел после первого же щелчка куда-нибудь под шкаф. А такой что бы ЖАХ! И всё, ваши не пляшут. Или наоборот. Танцуют все!
Ну понятно короче.
И кричат военные своими зычными голосами в тайный микрокосм проводов «БАТОН!» дай «ГАРМОНЬ»! «ГАРМОНЬ»? Дай «РУСАЛКУ»! «РУСАЛКА»? Дай «СОСНУ»!
Ну как-то так.
И не отвлекайте меня больше всякой фигнёй, а то не закончу никогда.
А Фёдорыч балдеет, слушает крики товарища, хмыкает гаденько и всхрюкивает в особо интересных местах.
Сам Федорыч, между прочим, в те моменты, когда в его руки попадала переносная радиостанция, категорически выбирал себе позывной «Кристалл».
Слышали? КРИСТАЛЛ мамувашу!
В смысле чист он душой аки кристалл.
Я бы не доверил ему бабушку через дорогу перевести!
Кристалл!…
Ха! Помню, когда наш отряд нагрузили… (боевой задачей думаете?) не угадали! Сдачей металлолома! Мы почесали репы, и отправили Фёдорыча с группой таких же прохиндеестых годков, защищать честь однополчан…
Лучше бы мы этого не делали.
Я лично потом выставлял литр шила, что бы замять эту гнусную историю.
Эта военно-морская сволочь, пошаталась по бережку, позыркала. Пусто.
Оскудела земля Кольская на железяки ржавые.
И вдруг, этот «Кристалл» видит – якорь! Ни кому не нужный такой якорёк, лежит себе тоскливо забытый всеми.
Фёдорыч, за пять минут закрыл нам зачет по металлолому на три года вперёд.
На корабле даже пукнуть не успели.
Они чего-то там, в громоздком корабельном организме ремонтировали, а якорь отстегнули, рядом положили. Ну в самом деле, какому идиоту он нужен?
Наивно ошибались. Фёдорыч был нагл и стремителен.
Но, к сожалению, заметен и узнаваем. Этого не отнять. Потому нашли, конечно.
Далее пришлось прятать татя, чтоб не побили, проставляться приемщикам, что бы отдали железяку, корабельным проставляться, что бы не каркали сильно. Эх…
А куда это меня опять?… Вы, извиняюсь, почему за нитью не следите? История же «Мирный атом» называется! Да ну вас!
Короче посмеялся Федорыч над товарищем, как тот просит «дайте СОСНУ!», а товарищ ему задумчиво так и сообщает: «Мол, своих хочу к сестре поскорее отправить, вот только дозвониться не могу, чтоб встретили». Фёдорыч естественно интересуется: «Чего так рано? Лето же не скоро?», тут товарищ ему и выдаёт: «Не слышал что ли? На втором причале реактор старый разгрузили, проволокой место оградили, надолго видать останется»…
Фёдорыч чуть языком не подавился. Он, надо сказать, всякие эти излучения, на дух не переносил, боялся панически, ну фобия такая у человека. В детстве, наверное, травма психологическая была. Не знаю.
Помню, были в командировке на авианосце, отправил его провод-антенну внешнюю вывести, заурядное вроде задание…
Когда он ворвался в рубку, я думал - началась война.
Я сам от его вида постарел лет на пять.
Оказалось, этот военно-морской герой, подыскал на верхних надстройках корабля подходящее место для крепления антенны, стоит себе, крепит, песенку оптимистическую насвистывает. Тут удар по плечу.
Нет, в целом мы смелые парни… Но когда вот так… вроде нет ни кого… а потом бац… Подогнул Фёдорыч ножки, оборачивается…
Лучше бы не оборачивался.
Инопланетянин.
Стоит себе в скафандре, нарядный такой, пальцем у виска крутит и на байду какую-то вращающуюся показывает.
Ну, Фёдорыч в контакт вступать не стал, взял низкий старт и к командиру, ко мне, то есть, на грудь. Плачет:
- Пощади барин! Детей ещё иметь хочу! Вот режь меня на дольки, а под страшное высокочастотное излучение я больше ни ногой!
Ну понятно, да? Ни какой, конечно, это, к сожалению, не инопланетянин был, а вовсе даже наш отечественный моряк в защитном комбезе, там просто высокочастотное запускали ну и… Короче не место там было раздетым тщедушным организмам.
Я, признаться так и не видел ни когда подобных нарядов, а вот Фёдорычу повезло. Или наоборот. Мне.
Вот такая фобия у гражданина.
Ну, возвращаемся к рассказу.
Предыстория появления этого злосчастного реактора туманна и загадочна, но в целом выглядит так:
В холодных фьордах Баренцева моря разбросано много всякого дерьма, есть чем порадовать алчущий глаз гринписовцев. А тут как раз оттепель политическая началась, мы всему миру свою пушистость показываем, наглядно и во всех позициях.
Как в такой ситуации этих зелёных не пустишь.
И идея-то в общем правильная, хорошая… Только у нас верно говорят – не тронь говно… ну знаете.
Лежал себе тихонько реактор, где-то на отдалённых рубежах, отравлял окружающую действительность…
Нашли.
Вдули кому надо.
Быстро прошла команда загрузить эту заразу на корабль и перетащить в определенную точку для дальнейшей перевозки к месту утилизации.
На бедном кораблике, которому выпала великая честь, такой жопы конечно не ожидали. А так как все на нём были гражданские, то во время доставки, перепились в усмерть и забастовали.
Очень жить хотели. Вот ведь петрушка. Не учло этого вышестоящее…
Короче сгрузили они, внепланово, эту гадость в нашем отдалённом гарнизончике.
Фёдорыч, как сменился, ко мне прибежал, сообщает радостную новость.
Пошли, посмотрели издалека, точно лежит хрень какая-то, уже и ежи деревянные, колючкой обмотанные, вокруг поставили.
Волнуется, значит, кто-то, что бы не украздили. Ага. А то у нас ведь могут.
А излучает эта кака или нет… У неё же не спросишь…
Фёдорыч побежал пить, мотивируя тем, что в пьяном виде к нему ни одна зараза не пристает. Да к нему и так…А я пошёл звонить дежурному по отряду, Вадику, что бы значит сходил с дозиметром, фон проверил.
Вадик принял мои слова очень близко к организму. Оно и понятно, у самого семья в паре сотен метров от злополучного причала проживает. Но пойти смог только после одиннадцати вечера, когда весь личный состав баиньки уложил.
Путь от отряда до причала больше километра, ночь полярная, тоскливая, снежинки одинокие…
Так и хочется сказать - городок затих в предчувствии беды…
Пульс учащается. Мысли всякие нехорошие роятся… Как она эта радиация действует на самом деле… Как почувствовать момент проникновения её в нежную плоть военного организма… Мы ж теоретики только…
Но доковылял, до пределов видимости.
А подходить-то не хочется уже совсем. Страшно до судорог в анналах. А вдруг она, эта радиация, уже просачивается в организм, через всякие отверстия…
Вздохнул Вадик героически, и полез, в шинели, с прибором на груди, через ежи обмотанные колючей проволокой. Просто Вадик Матросов.
А чем ближе, тем ужаснее.
Сознание уже хочет вырваться из глупого тела и бежать, бежать…
Но Вадик дрожащими руками включает дозиметр…
Не знаю, он потом говорил, что стрелку уложило… Но ведь сколько лет прошло, а жив ещё… Или это чудодейственное шило сберегло…
Короче.
Задохнулся Вадик не веря своим глазам, шарахнулся организмом в темноту, сбивая нафиг ежи и цепляясь шинелью за проволоку… Куда там… Проволока намоталась на конечности качественно и Вадик грохнулся плашмя вминая в мощную военно-морскую грудь кубик дозиметра (кстати, тоже монолит, какашного цвета, неубиваем).
Он боролся мужественно. Сжав зубы.
Сюрреалистическая картина оживляла мертвый пейзаж полярной ночи.
Чёрное тело, сопело и извивалось ужом, сверкало белками глаз, периодически тоскливо вскрикивало, дрыгало ногами, пытаясь отпихнуть от себя навалившиеся деревяшки, и пробовало ползти…
Ежики сцепились колючкой и хороводом тронулись за Вадиком.
В этом было что-то бесовское.
Он уже чувствовал как радиоактивные частицы впиваются в нежный военно-морской организм, ловят очумевших от ужаса сперматозоидов и остервенело отрывают у них хвостики.
Наконец Вадик закричал на одной ноте, с хрустом рванул форму одежды, и сначала на четвереньках, а потом уже и гордым галопом понёсся в расположение части.
Ну вот и все собственно.
Начальник гарнизона безнадежно мечтавший покинуть эту клоаку, и потому предано смотрящий в зад начальству, на пыхтение населения реагировал – никак.
Но тем не менее…
Наших жен разве остановишь. Скоро приехали журналисты. И когда мы прогремели, гадость с причала пришлось убрать.
Не захотел народ сосуществовать с мирным атомом. Он ведь хоть и мирный, а народу простому чужд и глубоко неприятен. Вот такая петрушка.
Коллектив.
Сегодня очередной раз восторгался нашими Пассажирами Общественного Транспорта. Именно так. Именно с большой буквы.
Выхожу на станции, двери вот-вот должны закрыться – летит мужик.
Глаз выпучен, во рту беззвучный крик, в позе целеустремленность.
И вот мне главное, шагов с пятнадцати уже было видно, что он не успеет.
А он не верил. Не хотел верить. Потому что наш человек такой – он если вдруг побежал куда-то, то уже все равно, закрылось там все или уехало.
Спасайся кто может, в общем, если он побежал.
Ну и он успел все-таки.
Не весь, правда.
Успел засунуть туда кисти рук, и их там прищемило.
И застывшее мгновение – картина маслом:
С одной стороны двери, в вагоне, бледными пятнами сонные лица утренних людей. С другой он.
Не весь.
По кисти.
Он страстно алчет внутрь, к этим людям. Они ему чем-то дороги. Он извивается телом. Пальцы внутри вагона начинают шевелиться как волосы Медузы-Горгоны. Сонные лица фокусируются на этом бесовском танце…
…Кожица на белке глаз уходит назад. Глазные яблоки залупляются…
Поезд пока стоит. Но воображение уже рисует страшные картины – поезд трогается, человек бежит, тоскливо кричит, оступается, глухой удар при въезде в тоннель, кровь на стекло, испорченное на весь день настроение…
И первые проснувшиеся бросаются к копошащимся в двери кистям.
Тут происходит столкновение интересов.
Человек желает внутрь, а его там не хотят.
Они уже напредставляли себе всякого, и желают скорее вычеркнуть этого гражданина из списка пассажиров.
Нервные пальцы вцепляются в щель, раздвигая… Гражданин подается вперед, его лицо озарено надеждой…
Он еще не знает, что не едет с ними. Что уже все решено.
Его хватают за кисти и брезгливо выталкивают на платформу. Дверь с грохотом закрывается.
Гражданин, не веря, вглядывается в стекло двери. Индивид отторгнут обществом, это неприятно.
В это время поезд трогается, резко останавливается, снова открывает и закрывает двери…
Зачем человек повторно бросается на дверь, он, наверное, не знает и сам.
Ведь изначально понятно, что весь он опять ни куда не поедет.
Но гражданин целеустремленно засовывает в дверь ногу. И её там прищемляет.
И они снова сморят друг на друга через стекло.
В этот момент с них надо ваять.
В их глазах ужас.
В его глазах торжество.
Он им таки отравит это сонное утро.
Они бросаются уже более дружно. Уже более слажено. Подцепляют, раздвигают, выталкивают.
Он, утробно подвывая, зачем-то пытается запихать ногу поглубже, как бы желая оставить что-нибудь от себя на память.
Но сила на стороне коллектива.
Дверь стукается. Они тяжело дышат открытыми ртами и безумно смотрят друг на друга через мутное стекло. Поезд наконец трогается…
Вместе мы сила.
Кэп спасибо за ваши Байки, очень красиво пишите, но эта Байка была пост#178 стр.6 и сначала темы много повторяется, может администрация подчистит?
вероятно, получилось потому, что со старого форума начали переносить.. сам убрать двойные не могу, прав нет
А теперь, как поступить в ситуации когда задвоены рассказы? А,?
[Если сильно напрягает, кинь плз. ссылками на посты - лишнее просто снесу. Сам всё лопатить не буду, сорри, на это просто нет времени...]
Последний раз редактировалось KODak; 28.06.2011 в 21:15.
Писать новые)))))
хитрые какие
Друже, жизнь просто не должна стоять на месте, пугливо озираясь по сторонам в поисках верного пути...
Я закрываю глаза и чувствую ветер забытый тобой на песке.
Ты видишь, как пляшут огни индейских костров, на лицах вождей умерших племен.
Там где сомкнулся круг, где волос пронзило перо, я танцую танец огня... (с)
она не должна пугаться?
Нет, она должна знать этот путь. Либо мы должны её по нему направить. Как то так...
Я закрываю глаза и чувствую ветер забытый тобой на песке.
Ты видишь, как пляшут огни индейских костров, на лицах вождей умерших племен.
Там где сомкнулся круг, где волос пронзило перо, я танцую танец огня... (с)
спасибо
да пусть будет как есть
я сам лентяй ))))
теперь, если боянить буду, не серчайте шибко )))
Про Пердосова.
- Так... теперь значит, по вашему резюме... Пиндосов Назар Эммануилович...
- Пент-до-сов... извините, Назар Эммануилович...
- Да?... Это меняет дело... не отвлекайтесь, итак, тридцать девять лет... рост... а почему у вас тут рост несколько раз зачеркнут и в конце написано метр восемьдесят?... У вас какие-то проблемы с ростом?
- Я знал, что вы спросите!
- Какая радость...
- Понимаете! На самом деле у меня рост метр восемьдесят один... Но! Я написал и подумал... организация серьезная... ну чего я тут буду своими сантиметрами шиковать, подумают еще, что стремлюсь его выделить, этот сантиметр... так ведь, хи-хи?...
- Хм...
- Вот! И я зачеркнул... Но! Потом вспомнил, что у вас в объявлении было написано «...молодые, крепкого телосложения, рост от метр восемьдесят, психически уравновешенные...»
- ???...
- Вот! Тут я включил свой аналитический ум... и подумал, вот я сейчас поскромничаю, напишу метр восемьдесят, а через некоторое время требования к сотрудникам повысятся... например на сантиметр, и мне, что?...
- Что?...
- Мне придется доказывать, что в организме не метр восемьдесят, а полноценный метр восемьдесят один!... Вот! Успеваете за мыслью?
- ЧТО ВЫ МНЕ ХЕРНЮ НЕСЕТЕ?!!!... У вас тут еще потом несколько зачеркиваний!!!
- Подождите, подождите! Сейчас все объясню!... Дальше я подумал, что вот после того как я уже несколько раз зачеркивал, точно будет выглядеть, будто я хвастаюсь... привлекаю внимание... своим сантиметром... да?
- Послушайте Пиндосов!...
- Извините, Пент-до-сов...
- По хрену! Вы зачем мне гадите в мозг?! Что вы тут тычете своим сантиметром?!! Засуньте его себе!... Вы псих?!!
- Нет... я психолог! Я закончил факультет психологии при МГУ...
- Заткнитесь Пиндосов!!!... Всё!... Замолчите!... Тихо!... Все?... Все, я спрашиваю?...
- Ну как бы да... только я вот подумал, что честнее будет все таки написать...
- Пердосов, сука, зачем вы пришли?! Вы пришли задрочить меня до смерти своим вялым сантиметром?!!!
- Пент-до-сов, простите...
- Перрррдосов!!! Я сказал - Перрррррррдосов!!!... Я буду вас называть Пердосов! Жопарев! Или Сосунов! В зависимости от настроения!!!... Вы все поняли Жопарев?!! А?!!!
- Ну как бы да... да, понял! Понял! Не надо рук... что вы так прямо... я понял!
- ДАЛЬШЕ!... Так,... «молодые, крепкого телосложения»... где это все у вас?
- Ну... вот...
- Где?... Где, вот?... То куда вы тычете своим глупым пальцем, это пузо Пердосов!... Где ваш молодой, крепкий организм? Предъявите!
- Ну... это... я, знаете еще о-го-го!... Извините... тридцать девять лет, сто восемьдесят один... вы знаете, сейчас подумал... дайте все таки исправлю...
- Зачем вы дожили до тридцати девяти лет? Что бы устраивать мне здесь гангрену мозга?!!!
- Ну почему? Ну, зачем вы так?... Хотите поговорить об этом? Я же психолог...
- ... осень так быстро наступила... так серо и мокро... что я вам плохого сделал Пердосов?
- Пент-до-сов, извините,... вы не переживайте так... я вот сейчас тихонечко снизу допишу... и все в порядке будет... прямо где подпись Пентдосов Н.Э. допишу сто восемьдесят один сантиметр... и все сразу станет понятно... ладненько?
- Вы любите эпиздолярный жанр Пердосов?... Тогда уж не обнадеживайте людей понапрасну, пишите честно - Пердосов, восемь сантиметров! Стоя!!!
- Говорите пожалуйста Пент-до-сов, мне не приятно...
- НЕПРИЯТНО?!!!... Вам станет приятно Перррдосов, когда я сделаю вас Сосуновым! А потом разверну, и сразу Жопаревым!!!
- Не кричите пожалуйста, у меня слабый мочевой... Ну что вы так из-за сантиметра...
- Ах, сантиметр?! У меня, знаете ли Пердосов, тоже присутствует неплохой сантиметр, и будете продолжать настаивать, он окажется у вас в запасном выходе!!!... ТАК!!!... Вы хотите работать или нет?!!
- Да, да, конечно... если я подхожу...
- Мы возьмем вас Пердосов. С испытательным сроком. Нам нужны психологи... Идите на свое рабочее место...
- А где оно, простите?
- Что?... А,... прямо... сто восемьдесят один метр, и направо восемь... там спросите... Стойте Пендосов!... Вы так и пойдете? А чем вы будете воевать?
- С кем?...
- С расхитителями овощей, Пендосов! Чем вы будете оборонять объект?... Идите сюда... Вот!
- Что это?
- Это, Пендосов, резиновая дубинка! Ваш боевая подруга и ласковый товарищ холодными, осенними ночами! Не сломайте!
- Резиновая дубинка?... Но позвольте... В ней отверстие... И она железная... По-моему это обрезок трубы!
- Так! Проперррррдосов! Вы архитектор резиновых дубинок?! Идите, охраняйте свеклу, она уже гниёт от одиночества!!!... Ну?... Что еще?...
- Извините... я тут подумал... честнее будет все таки указать... ой...
- .........Стоять!... Стоять сука!... Куда побежал?!!...
Рыбалка в Заполярье.
Очень мне запомнилась одна ночевка за полярным кругом.
Закончили досрочно задание в Баренцевом, пёхали на базу, тут капитан и говорит:
«А не зайти ли нам в какой-нибудь заливчик - рыбки половить?»
Надо сказать я с младых лет заядлый рыбак, но рыбак правильный, ни когда не ловил на сети и прочие гадости.
Выбрали нас добровольцев - 4 человека, сказали, что надо плыть на плашкоуте, в глубь дикого заливчика который, через тройку километров сужаясь, переходит в дикую Кольскую речку.
Итак, всего нас четверо. Я и мой товарищ - прикомандированы к кораблю для выполнения задания, по сути дела тогда ещё сама зелень и неопытность в вопросах дикой северной рыбалки, остальные двое дядек старые аксакалы севера.
Смотрю, подготовились они соответственно - две сети по 40 метров, ячея с голову младенца.
Ну да бог им судья думаю, да и вообще как тут эту рыбу ловят, хрен его знает.
У меня спиннинг, у друга вообще ни чего не было, балластом пошёл.
Добирались благополучно, природа - красотища! Олени дикие по берегу бродят, стая тюленей (или какая-то их разновидность) с нашим плашкоутом играет, толкает своими упитанными боками в борт.
Налицо полное единение с дикой природой, сижу на носу и таю душой.
Дошли, договорились с кормчим, что заберёт нас завтра поутру, простились.
От одного берега этой быстрой речки к другому протянулся мыс, который немного не доходил до правого берега. Сам он был длиной метров 150, и ещё метров 40 свободной быстрины оставалось, которую старые браконьеры быстро раздевшись и истерически повизгивая в ледяной воде, перегородили.
Не успели они дрожащие, на синих конечностях выползти на берег - опа, к нам гости, стая тюленей, думая, что это какая-то игра полетели в протоку и мгновенно нафиг сорвали дело рук браконьерских.
Я подумал - бог есть.
Мужики завыли в бессильной злобе, замахали в след сетям скрюченными от холода кулачками, но делать нечего побежали купаться.
Я оставил их развлекаться, и пошел со спиннингом по берегу.
Сразу скажу что рыбы я не поймал, природа затихла в преддверье хода семги.
Вернулся я задумчивый. То, что я увидел, мне категорически не понравилось.
Я конечно не Дерсу Узала но в зоопарк в детстве ходил, и передачу "в мире животных" люблю. Блин, наряду с оленьими следами, явственно виднелись отпечатки Михал Потапыча. Так вот пришел я погруженный в себя, присел к костру, думаю, как донести весть до народа, поделикатнее.
Оба мужичка уже были там, тюленям, по-видимому, быстро надоела их нецензурная брань, и они отстали. Что там с ними в воде делали тюлени, не знаю, но мужики имели вид задумчивый и были не в духе, купание не пошло на пользу, да и спиртного не было.
«Впрочем, как и ружья» подумал я.
В это время уже наступила летняя полярная ночь, (кто не знает тусклая серость, но в принципе все видно). Смотрю, мужички оттаяли за чайком, отогрелись у костра, и даже начинают подавать признаки жизни - отвечают на вопросы моего товарища, об особенностях местной рыбалки.
Думаю - пора.
А что, говорю, мужички, миша тут не балует?
Как же, говорят, балует знамо дело, вот в прошлый раз мы с Пашкой также, тока вдвоём остались, правда ружьецо с собой было, сидим у костра чаек цедим, вдруг - мама дорогая - дядя Миша из-за пригорка появляется, да близко так, мы разумеется бежать, а Пашка - сволочь, моложе меня, быстрее бегает, припустил вперёд и ружье с собой утащил, чувствую смерть моя наступает, я ему в след хриплю "сууука ружьё хоть брось!!!" куда там - уже четвертую включил. Однако, упал я, лежу, обернуться боюсь, жду когда меня кушать начнут, полежал - отдышался, оглядываюсь тихонько, а медведь уже во всю прыть по сопке в противоположенную сторону несется, сам обделался бедолага, вот. А вы собственно, с какой целью интересуетесь про медведёв?
Глянул я на своего товарища, на его выпученные от услышанного глаза, побледневшие щеки, мальчик из интеллигентной питерской семья.
Думаю, делать нечего, надо говорить.
Уточняю: а ружьишки у нас значится нет?
Ага, ладно.
Натоптал тут, говорю потапычь недалече.
Мужички отнеслись к новости на удивление прохладно. Зато мой товарищ пошел пятнами. Посидели, помолчали. Товарищ чего-то заскребся, заходил вокруг костра.
Мы смотрим вопросительно.
В туалет, -виновато говорит, - хочу.
В ТУАЛЕТ оно хочет, и найти его не может, интеллигент в 5 поколении.
Тут везде туалет объясняют ему мужики - писай мол, не стесняйся.
А надо сказать, что растительность на Кольском чахлая и редкая, и у нас как раз такое место где "далеко видать", опять же полярные ночи, в смысле дни.
Чувствую, ответ товарища не удовлетворил, забегал быстрее, начал увеличивать круги.
Ну чего не уймешься? Интересуюсь.
Я по большому хочу.
Это меняет дело. Нам тут этого самого совсем не надо, только можно сказать единение с природой наступило, нате вам.
Не забыли? Сидим мы на мыске, с одной стороны остаток воды в 40 м, в другую тянется сам мысок метров на 150 до берега, а по середине этого мыска, по центру во всю длину, проходит хребет высотой метров 5. Ну, говорим, здесь не делай, ползи на хребет, там уединись.
Пополз, засопел.
Потом затих, сосредоточился, думаем.
Только мы потянулись к чайку - сверху раздаётся дикий вопль, рвущий душу, и толкающий к немедленному бегству.
Откуда-то сверху, вместе с мелким камнепадом, в костёр обрушивается Саша и встает там на четвереньки, видок... глаза выпучены и безумны, рот открыт в немом крике (воздух кончился).
Я даже спрашивать ни чего не хотел, я категорически не хотел знать, что там произошло, он был страшен сам по себе.
"МЕДВЕДЬ!!!"
Признаюсь, я даже испытал какое-то облегчение, по его лицу я представлял что-то значительно худшее.
Где?, спрашиваем.
Там, наверху, я только вылез, а он мокрым ртом мне в лицо!!!
И начинает истерично тереть руками щёки, как будто к нему прислонились не мордой, а наоборот.
Прислушались, шикнули на Сашу, что бы ни скулил. Тихо.
Самый старый аксакал говорит: топать надо, смотреть, а то чего тут до утра сидеть трястись?
Пошли, говорю.
Саша цеплялся за штаны, не хотел оставаться один, но и идти с нами категорически отказывался.
Аксакал полез по следам Саши наверх, а мы с другим мужиком пошли вдоль хребта к берегу. Ну и не доходя метров 20 до него увидели выходящих из-за пригорка оленей, самец и три самочки.
Мы долго умирали со смеху.
Саша дулся и пытался объяснить, что человеческое зрение так устроено, что с расстояния в 2 сантиметра оленя от медведя не отличить, а пахнут они по-видимому одинаково, во всяком случае последнего, мальчик из интеллигентной питерской семьи ещё не нюхал.
Вот такая робинзонада. А рыбы мы так и не поймали. Да и ладно.
The Omen.
Он посмотрел в её глаза и проникновенно сказал:
- Вот только не надо мне этого г@вна…
А все потому, что Лёха уже нарывался.
Просто регулярно напарывался нежным человечьим естеством на возникающие мистическим образом неприятности.
И возникали они, прямо скажем, не просто так, на пустом месте, а непременно после какого-нибудь дурацкого ЗНАКА или ЗНАМЕНИЯ.
Он и не верил в них раньше… ну до поры, до времени,… потом пришлось, как тут не поверишь, когда одно к одному.
Как повзрослел, дотюхало до него, что не просто так западло всякое происходит. Обязательно сначала ЗНАК будет.
И к полному половому созреванию уже целая система у Лёхи образовалась, как чего приметит – сразу начинает по сторонам зыркать и ноздрёй водить. Предчувствует. Битый.
Бывало и проносило. Но чаще нет. Знаки – они вам не прыщи всякие, живописные, просто так не появляются. Понимать надо, ага.
Эх. А началось-то все с кошки.
Вернее, сначала пришел командир.
И безапелляционно заявил, что на завтрашних соревнованиях по борьбе от роты должны выступить семь человек.
А Лёхе как раз, когда он часик назад в расположение роты возвращался, черный кошак дорогу перебежал. Он-то всё гадал – к чему бы… А тут вон что…
Он даже и не особо удивился, когда командир ткнул ему пальцем в грудь и весело заявил:
- Будешь выступать!
- Я же не борец, я бегун… – слабо возмутился Лёха.
- Бегун-фуюн, фиолетово мне. Понимаешь да? Пер-пен-ди-ку-ляр-но! У нас в роте вообще борцов нет, и чего теперь? Саботировать? Ты не паникуй, вон смотри, какой парень кабанистый, на бегуна и не похож ни фига. Короче, готовься.
Да Леха, в общем, и не переживал. Он действительно был крепким и спортивным молодым человеком. И что немаловажно, юность у него была насыщенная. Рос он в таком районе, где редкая неделя без драк проходила, потому драться он умел и не боялся абсолютно. Да и в училище уже успел несколько раз отличиться, потому слыл среди друзей авторитетом в вопросах рукопашного диалога.
И наступил день соревнований.
Лёха был уверен в успехе абсолютно.
Конкурентов среди товарищей по роте у него не нашлось. Шел первым номером.
А увидав соперника, только хмыкнул сочувственно. Сразу видно – такой же бедолага, назначенный. Сидит себе, в очках, книжку читает. Ботаник. Телосложение явно не бойцовое, Лёха раза в полтора крупнее его выглядит. Колоссальнее.
Леха снисходительно улыбался своим, перекатывал мышцы по организму и представлял себе, как сейчас поймает кисть на излом, собственно его больше ни чему и не научили, как крутанёт обратный рычаг…
Сигнал к началу.
Противник, закрыл книжку, аккуратно снял очки, подошел, поклонился и сломал Лёхе руку.
Пока Лёха летел…
Он думал…
«Все-таки кошка…»
Противник вернулся к очкам и книжке. А Лёху унесли. Слава богу, это оказался не перелом, а вывих плеча…
И вот теперь, спустя четыре месяца, Лёха стоял и смотрел в её глаза. И шептал:
- Вот только не надо мне этого говна…
Черная кошка, презрительно фыркнула, и продолжила движение.
Лёха с тоской посмотрел ей в след. Всегда так. Не может постоянно быть нормально. Лимит спокойных дней закончен. Всем надеть чистое исподнее и приготовить вазелин.
- Ну мы идём или нет? – возмущенно спросил Саня.
- Кошка…
- Ты болен! Давай скорее, ребята уже в кабаке.
Лёха обреченно вздохнул, делать было нечего, в кабаке действительно ждали.
Кабак гудел. Заблаговременно занятый столик обживали весельчак и балагур Тёма, и флегматичный человек-гора Малыш.
Тёма журчал.
- Да она была просто картинкой, точно тебе говорю! Ну такой… представляешь раннего Пикассо? А ноги? Это были даже не ноги… это были руки, которые хотели всех обнять! А эта её милая непосредственность… после предложения – сделать променад, она шла чистить зубы…
Саня щёлкнул каблуками:
- Можно присоединиться, господа курсанты?
- Можно Машку за ляжку! – сразу включился в диалог Тёма.
- Хм… так разрешите…
- А чего там, хватайте!
Через час, в организмах уже было тепло и нежно. В легком тумане сигаретного дыма шли душевные разговоры и дружеские споры.
Был ещё тот благословенный, кабацкий час, когда все друг друга любили.
Ведь величина любви к ближнему прямо пропорциональна количеству выпитого.
До определенного, индивидуального момента.
После этого момента, любовь, причудливым образом, становится величиной обратно пропорциональной. Что очень грустно, и не поддается научному трактованию.
- Давно хотел тебя спросить, - нетрезво приставал субтильный Саня, к Малышу, – когда вытрешь грязь из под носа?
- Даун ты, это усы, – беззлобно гудел Малыш, - знаешь, как девушкам нравится, когда я ими щекочу…
- Мдя, тяжелый случай, ну щекочи раз больше нечем…
- Сломаю палец…
- Господа гусары! Родился тост! – Тёма встал, и придал профилю солидности – Вот скажите мне, что главное в нашей компании?
- Единство душ?
- Общность взглядов?
- Чувство локтя?
- Нет! В нашей компании главное не пукать! За взаимоуважение!
Прошло ещё два часа.
- Ты чего хмурый такой Лёха?
- Да кошка черная дорогу ему перебежала! Знаете ведь Лёху, он на этом деле повёрнут.
- Не повёрнут, а предупрежден. Жопа грядет. Точно вам говорю.
Постепенно напивались.
Пьяный Саня притоптывал у занятого туалета. Сзади почувствовалось чьё-то дыхание. Саня повернулся. Напротив глаз вздымались мощные сиси.
- Тётенька ик, здесь мужской…
Саню нежно взяли за ухо.
- Дяденька я, - пробасил качёк, - иди мальчик, пописай где-нибудь в другом месте…
За соседним столом отдыхала группа крупногабаритов.
Понять, спортсмены это, бандиты, или новые русские, не представлялось возможным.
Один из них, демонстрируя мощный затылок, в настоящий момент пытался произнести тост. Причудливо переплетая слова «типа», «эта», «как бы».
Без мата получалось плохо.
- А выпьем-ка шампанского! По-гусарски! – заорал Тёма.
Он открутил проволоку, встряхнул бутылку, и шлёпнул ладонью по дну.
«Чёрная кошка…» с тоской подумал Лёха, следя за полётом пробки.
Пробка врезалась в накачанный затылок, как раз на очередном «типа», окончательно оборвав тост.
Качёк молча выпил, поставил рюмку и полез из-за стола.
Подошел, хмуро возвышаясь, и загораживая пейзаж.
- Шалим, хорьки?
Сразу стало понятно, что диалога не получится. Тем более, из-за соседнего стола начали подтягиваться остальные.
Тут появился, наконец-то пописавший Саня.
- Спортсмен ик? – он ткнул пальцем в мощный бицепс.
- Ну?
- Тогда ик, - Саня демонстративно полез правой рукой за пазуху, - на старт, внимание ик…
- Это Жванецкий, - повернулся к своим качек. И с разворота нанёс Сане удар в челюсть.
- Сашу… - полыхнул глазами Малыш.
Ну и закрутилось.
Лёха сразу попал в ритм.
Уйдя от первого пушечного удара, он врезал ногой по голени, и от души кулаком в ухо. Хаотичными махами уличного боя, сбил удары следующего бойца, резкими толчками по корпусу растерял его в пространстве, поймал за руки, разводя в стороны, и рванул противника на себя нанося удар лбом.
Сбоку прилетел кулак. Лёха резво проехался по полу, роняя стулья, поднялся, вытирая кровь из разбитого носа:
- Вторая часть Марлезонского балета…
Саня сидел под столом, прижав к себе пустую бутылку из под шампанского.
Пора было начинать что-то делать. Саня зацепился взглядом за уродливые коричневые ботинки, топчущиеся возле стола. Высунув руку и размахнувшись, Саня зарядил бутылкой по вражеской обуви. Бутылка не раскололась, зато сверху кто-то закричал.
Саня нервно захихикал. Не упуская теперь ботинки из виду, Саня, переждав минуту, вновь нанёс сокрушительный удар.
Третьего удара не получилось, рука попала в цепкий захват, и извивающийся в ужасе Саня был вытащен на поверхность.
На него смотрели добрые глаза Малыша.
- Хватит Саша, я уже хромаю…
Тёма ехал спиной по длинному столу, ледоколом раздвигая бутылки и тарелки. От удара, голова гудела.
Остановился, уткнувшись в стену. Справа захлопали длинные ресницы.
- Бл@дь! – простонал Тёма.
- Вика, - уточнила девушка.
Тёма широко улыбнулся. Во рту появились новые ощущения, язык свободно проходил сквозь строй зубов.
- У вас там дырочка, - ткнула пальчиком Вика.
- Нет девуссска, - оказалось что шипящие, покидающие организм, странным образом трансформировались в свистящие, - дыросська это у вас, - высунул сквозь выбитые зубы язык, - а у нас похоссе тут пробоина…
Завозился, доставая себя из салатов.
- Не уходите ни куда, после продолссим беседу. Бетховен! – заорал скрючившемуся у синтезатора лабуху, - Ритму дай, ритму! Унса-унса, унса-унса…
Лёха очнулся, от того что кто-то тряс его за плечо.
- Лёха! Лёха! Очнись! Сваливать пора! Ментов вызвали! – кричал в ухо Саня.
Они шли по вечернему городу, поддерживая друг друга.
Впереди из подворотни высунулась кошка.
- Кыш! Кыш скотина! – заорал Саня.
Малыш затопал ногами, а Тёма бросился поднимать камень.
Котяра с обиженным воем кинулся обратно.
Лёха вздохнул:
- Рыжий…
- Рыссый, не рыссый, лутьссе не рисковать, - Тёма отряхнул руки, поводил языком в пробоине, - ссто, блин, командиру скассать про свой портрет?
- Скажи кариес…
Последний раз редактировалось Кэп; 01.07.2011 в 08:19.
- Рыссый, не рыссый, лутьссе не рисковать, - Тёма отряхнул руки, поводил языком в пробоине, - ссто, блин, командиру скассать про свой портрет?
- Скажи кариес…
ПИши, Кэп, пиши!
Полярный день.
Есть такое западло на Севере, полярный день называется.
Заснул днем, проснулся днем. Ночью пописать пошёл – опять день.
В голове все сбивается, организм в панике.
Но «гулять» хорошо. Жен на большую землю, на лето, а сами всю ночь напролет… Бывало в семь закончим, и на работу. Такие вот были молодые – неправильные.
Короче приказ мой пришёл, о переводе. Осталось несколько дней до отъезда, лафа, на службу уже не хожу, забил с благословения вышестоящих, жену с сыном отправил, квартиру сдал, живу у друга – сослуживца. Он как раз обязанности зама командира исполнял.
Так, блин, исполнял…
Короче «гуляли» мы, день уже четвертый наверно пошел, аккурат с моего проставления по случаю отъезда.
Шурик, друг, сто раз успел пожалеть о том, что предоставил мне жилплощадь. Ну, сами посудите, каждый день после работы – толпа друзей, и гудеж до середины ночи. Утром всем на работу, тяжко, а мне лафа – дрыхну до вечера. Вечером проснулся, сел - уже за столом.
А тут еще группа с Новой Земли пришла, оленины, красной рыбы – немерено.
Короче – прощай печень.
В общем после очередного «гай-гуя», проснулся Шурик и на часы… Мля! Проспал! И хорошо так проспал, полдвенадцатого уже. Оделся в темпе и на службу. По дороге лихорадочно думает, что бы командиру соврать. Да хрен чего соврешь, он сам вчера с нами…
Пришел Шурик в часть, сделав каменное лицо, принял доклад дневального, о том, что происшествий нет. И нырк к себе в кабинет.
Башка гудит… кривой еще вдупель… ни хрена не соображает… только мысль одна мотыльком бьется: «Хренли тихо так в части?»
Посидел… что-то не заходит ни кто… геморроями не загружает…
Вышел.
«А где, - спрашивает у мичмана, помощника дежурного, - сам дежурный?»
«Да спит» - отвечает тот, и как-то нехорошо поглядывает.
«Ни хрена себе!» - возмущается Шурик. «А не оборзел ли он? Ну-ка поднять живо!»
Через пару минут появляется заспанный дежурный, молодой лейтенант. (По причине своей молодости с нами не пил)
«Хренли спим служба?»
«Так я… да вот…»
«Так, понятно! Распустились тут все! А почему личный состав на обед не строится?»
Лейтенант хлопает глазами, на лице испуг, и отступает от Шурика как от прокаженного.
«Что вы мля тут мне пританцовываете? Построить всех живо!»
Лейтенант испугано озирается. В дежурке тихо давится от смеха опытный мичман.
«Так…это…рано ещё обедать…»
«Почему рано?! – Шурик смотрит на часы – Пол первого, вы, что, пили вчера?» - вопросительно дышит на лейтенанта перегаром.
«Никак нет! Но ведь спят все еще!»
«Почему спят?» - опешил Шурик.
«Пол первого ночи»
….
«Ага?... Ага… ну а вообще…как?»
«Без происшествий!»
«Ну да… ну да… смотрите тут… чтоб порядок… чтоб без этих…ну без этих…МЛЯТЬ! Без всяких в общем!»
«Так точно!»
«И не гы-гы мне! – цыкает на бьющегося в судорогах мичмана, - с проверкой я… мы ведь служим круглосуточно…не вынимая…ни днем ни ночью…понимать надо!»
Придя домой, растолкал меня и заорал: «Все! Больше не пью! Катастрофа! Опозорился нафиг! Ну, уезжай наконец пожалуйста? А?»
Звонок.
Эпиграф: «Не для смеха не для шутки, наряжается на сутки, не какой-нибудь там хер, а дежурный офицер…»
Эх, как любили мы дежурство в выходной. Шизофрения? Ну может, немножко… Нет, конечно, с одной стороны это досадно, когда все с семьями… и пиво…и шашлычок… да под гитару…
Зато не достает ни кто. Сиди себе – книжки читай, или на баяне там…или крестиком…
Лафа в общем.
Но это в выходной, в будни все обстояло совсем по-другому.
В последнее время дежурство по части стало откровенно доканывать. Оно просто вытягивало разлохмаченные безупречной службой нервы.
Командир у нас последнее время… сменился.
Ну и с новыми силами… в новую дудку… «А шо делать?»
Выбор военного небогат - Есть! Так точно! Разрешите выполнять?!
Замучил короче. Не так сидишь, не так бдишь.
На дежурство шли как на каторгу.
А еще надо сказать, что наша часть располагалась в трёхэтажном здании, и занимала верхних два. Наш дежурный сидел на первом этажа, и там же на первом находилась ещё одна часть, небольшая совсем.
Так вот под угрозой смертной казни не разрешалось ни кого пропускать к нам на верхние этажи, а уж если посетитель без звонка да прямо к командиру…
Крови!… Будет много крови!….
А их попробуй останови. Привыкли все большой дружной семьей… Пописать там, или в гости к кому. Тем более половина - гражданских служащих… пойди, объясни, почему теперь тетя Маша не может пройти к тете Кате.
Или уборщица, которая обещала убирать сегодня только коридор, решает проявить инициативу и вламывается к командиру, пока тот отошел посидеть-подумать.
Были и такие гады, которые упросят пустить в туалет на минутку, а сами к одному зайдут – поболтают, к другому… а там и к командиру заглянут – как, мол, Владимир Михайлович здоровьице? Командир вежливо так пообщается… а потом – где дежурный! Где эта спящая амеба в фуражке? И на кекс его, на кекс.
А еще они там на первом люди какие-то были…как бы помягче… короче туалет у них постоянно забивался. И начинало благоухать и аккумулироваться в рубке дежурного, вызывая у последнего потухлость взгляда и всеобщее отравление военного организма.
Дежурный сидел несколько в стороне от лестницы, запаянный в стеклянный аквариум. Который еще, кстати, должен был быть постоянно закрыт.
Глядь – бежит кто-то наверх целенаправленно…
Офицер честно орёт «прошмыгнувшему» - «СТОЙ!!!», надрывно так орёт. Но глухо в аквариуме, не слышно его ни фига. Потом бросается, конечно, догонять… пока запор откроет… уже след простыл…
Ну и снимали, разумеется. Не без этого.
Саша заступил на дежурство с нехорошим предчувствием. Глодало его что-то в районе выходного отверстия… предвещало… Но, как не странно, большая половина службы прошла в целом без происшествий.
Саша бдительно бдит…
Что бы значит ни одна муха…
И тут…
Приходит к командиру посетитель. Правильный такой посетитель, не бежит сломя голову мимо, а очень даже культурно разрешения спрашивает.
Саша ему – стоять Зорька! Ща доложу.
АТС у нас была с трехзначными номерами, и для служебных и для домашних, казалось бы запомнить – раз плюнуть. Но голова – не помойка! Саша добросовестно рыщет в списке абонентов фамилию командира… ага вот он… набирает…
На том конце – из святая святых, из кабинета Самого… отвечает приятный женский голос:
«Алё»
Саша задохнулся. Да как жеж… я ж бдительно…
«Алё» - говорит Саша тоже.
Да что же это… как эта сволочь туда пробралась? Снимут же сейчас!
«Ну, говорите! Что вам нужно!?»
Саша тупо смотрит на телефон.
«Да это… а Владимира Михайловича… нет?» - господи, думает, каматоз какой-то.
«Нет, что-нибудь передать?»
«Да…нет…- точно думает, уборщица, еще трубку так нагло хватает! - а вы кто?!»
«То есть?»
«Что – то есть! Вы спрашиваю, какого там находитесь?»
«В смысле?…А с кем я…»
«Это дежурный по части! Я! Вас! Спрашиваю! Что вы там у Владимира Михайловича делаете?!»
«Я?…»
«Вы-вы! Мимо меня вы не проходили! Не врите! Как вы туда попали? Почему вы там находитесь в отсутствии Владимира Михайловича? А?!»
«Я?…»
«Что вы все якаете! Объясните мне немедленно – что вы там делаете?!»
«Я?… Суп варю…»
«???... Какой суп?!!! Вы что там… суп?»
«Суп, суп. Борщ. Ещё вопросы будут?»
«Нет… извините… до свидания…»
Тут он понимает, что строчки спутал, домой к командиру попал.
Посетитель, про которого забыли, нетерпеливо притоптывает:
«Ну что там, доложили командиру? Можно пройти?»
Саша задумчиво смотрит сквозь…
«Доложил… можно…»
Сашу так и не сняли.
Жена, конечно, вечером все рассказала.
Но с тех пор, командир стал коситься на Сашу с удивлением и некоторой опаской. Ну, еще бы - саму первую леди, прямо у плиты построил.
Однажды в лифте.
Нет, всё-таки она была чудо, а не девушка.
Просто мусипуси с белой челкой и наивным взглядом. А сколько нежной романтики в душе…
Лёха был тщательно выбрит, отутюжен и благоухал ароматом модного одеколона. Он сейчас очень нравился самому себе. Да, он, без сомнения, был её достоин. И так же без сомнения, он был достоин встречи с её родителями, за светским обедом, на который, собственно говоря, и торопился.
И был букет роз, торт, бутылка шампанского, всё как полагается.
Три месяца утонченного романа завершались знакомством с родителями.
Леха прокачивал в голове темы для светской беседы, и готовился всех очаровать. «Эх, хорошо-то как!» - думал Лёха, нажимая кнопку лифта.
В подъезд вошла тётка с сумками. Лёха вежливо пропустил даму вперёд, и поинтересовался:
- Вам какой этаж?
Тётка смерила его подозрительным взглядом:
- А тебе?
Лёха снисходительно улыбнулся - настроение замечательное. «Ну что она там о себе думает? Просто смешно! Я насильник? Или грабитель? Ха! Да вы посмотрите на меня уважаемая. Принюхайтесь - я пахну счастьем.»
- Чего лыбишься? – занервничала тётка.
- Девушка… - проникновенно сказал Лёха. Тетка насторожилась. – Нельзя подозревать поголовно всех в дурных намерениях. Это же пошло! Ну что вы, в самом деле? Я интеллигентный мужчина…- поправил галстук, - думаете, мне нужны ваши сумки, или ещё что? Ха!
Тётка на всякий случай переместила сумки за спину.
- А чего цветёшь, как лютик на могилке? Знаю я вас – интеллигентов, весь подъезд зассали.
Лёха удрученно вздохнул.
- Дышит он тут ещё! Тебе какой?… Вот и жми давай! Неча тут дикалоном своим дышать! Нажрутся со сранья…
- Вы совершенно не разбираетесь в людях, – благодушно сообщил Лёха, – ну посмотрите на меня. А? Скажите, можно ли от такого человека ожидать гадость?
- Чего привязался?! Чего ТЫ ко мне привязался?!! – раскраснелась тетка.
И тут свет погас и лифт остановился.
- Уууууууу… - тоненько заскулила тётка.
- Тише, тише, спокойнее гражданочка, без истерик! – Лёха протянул в темноте руку, пытаясь нащупать панель с кнопками.
Пальцы попали в какую-то мягкую складку.
- УБЕРИ ГРАБЛИ СВОЛОЧЬ, ЩА ГЛАЗ ВЫЦАРАПАЮ!!! – заверещала тётка.
Удар в пах сложил Лёху пополам, и откинул в угол.
В глазах порхали искорки, внизу болело, а внутри начал подниматься страх.
Тётка, что-то утробно выла и взбивала пространство конечностями. Лёха нервно ощущал движение воздуха и запах пота исходивший от тётки.
- Опомнитесь женщина, что вы себе позволяете?!
Тётка ловко махнула на звук, и попала Лёхе в левый глаз.
- Ааааа! – заорал Лёха, понимая, что его сейчас просто забьёт насмерть этот неистовый колобок, и принялся молотить букетом роз на запах пота.
Отдышались.
- Вы очумели? – жалобно спросил он, ощупывая глаз.
- Не подходи сука! Ведь знала! Знала, что нельзя с тобой в лифт садиться! Чего ты от меня хочешь?!! Зачем ты его сломал?!!
- Да вы сдурели?! Он сам сломался!
-Позвизди мне! Интеллигенция хренова! Вечно у вас всё само ломается!
Помолчали.
- Вееееенииииком своооииим всю исцараааапал! – снова завыла тётка.
- А вы вот тоже… вот не надо было… вы же меня как… - как же я теперь в гости пойду, тоскливо подумал Лёха, ощущая набухание периферии глаза. – Слушайте, надо делать чего-то, с диспетчером там связаться…
- Ну?
- Что ну? Кнопку нажать надо.
- Ну нажми зараза, нажми. Только учти, меня тронешь – все нажималки твои вырву!
Лёха опасливо прикрываясь изрядно пострадавшим тортом, на ощупь, добрался до кнопок. Сначала понажимал в том месте, где должна была быть кнопка связи с диспетчером, потом потыкал все подряд. Не работало.
Это было хреново.
Но ещё хуже было что-то другое… что-то, что он пытался подсознательно загнать внутрь…
Он вдруг, с ужасом понял, что давно и мучительно хочет писать. И с осознанием этого, лавина оглушительного желания обрушилась на организм.
- Ну чего там? – ожила тетка.
- Чего? – испуганно спросил он, уже отчаянно паникуя.
- Ну кнопка чего?
- А, не работает.
- А чего притих тогда? – подозрительно спросила тётка, - Звать надо на помощь! Давай кричи чего-нибудь!
- А чего кричать?
- Вот зараза тупая! Ну кричи хоть - помогите!
- Помогите! – стыдясь самого себя, робко пискнул Лёха.
- Интеллигенция хренова! ПОМОГИТЕ! СПАСИТЕ! – зычно заорала тётка, - ЭЙ КТО-НИБУДЬ!
Лёха до судорог сжал кулаки, прикусил губу и начал пританцовывать.
Тётка затихла, прислушиваясь.
- Ты что там делаешь? – почему-то шепотом спросила она.
- Ничего, – хрипло ответил Лёха.
- Как же ничего, если я слышу… - ещё больше испугалась тётка.
Лёха судорожно всхлипнул, и не в силах больше сдерживаться, начал остервенело расстёгивать брюки.
- Ты что удумал гад?! – завизжала тётка, - ОЙ ПОМОГИТЕ ЛЮДИ! НАСИЛЮТ СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ!!! ОЙ-ОЙ-ОЙ-ЁЙЁЙ!!! ГОРЕ МНЕ! ГО…
Услышав журчание, примолкла.
Опустошенно вздохнув, Лёха застегнул штаны и мелодично хлюпнул ботинками по луже.
- Ты зачем это сделал, аборт? – нежно спросила тётка, - Здесь и так от твоего одеколона дышать нечем было!!!
- У вас там всё в порядке? – глухо донеслось из-за двери.
- В порядке!!! – радостно заорала тётка, - Только меня уже обоссали и расцарапали!!! Доставайте скорее!!!
Когда их извлекли, Лёха посмотрел на себя при свете дня… и понял, что ни куда не пойдёт.
А на полу лифта, в живописной луже плавали лепестки алых роз, и кривым айсбергом возвышалась раздавленная коробка торта.
Он тяжело вздохнул, взял за горлышко бутылку шампанского и затопал по ступенькам.
А в след ему неслись визгливые тёткины вопли:
- Граждане! Что ж это делается! Обоссали в родном доме! Грёбаная интеллигенция! Оденут галстуки, а сами так и норовят кого-нибудь унизить! Что молчишь?!! Правда матку режет?!!
Начинаем озвучку смайлов:
(пЕсАтель)
(Полумрак. Большой письменный стол. За столом кучерявый мужчина. Страдает…)
- Хы-хым-хым-хым-мы-мы-мым… Гвидон… мымым… нет… да… так – Правил ими царь Гвидон… замечательно!… правил ими… ммм… царь Гвидон… Гви-и-идон… чудненько!.. хымымым… был он… был он…Гвидон… ммм… Гвидон – бидон… нет! Херня… мымымымым… царь Гвидон… дон Гвидон… хи-хи… так! Спокойно! Работаем!… Гвидон… да черт!… Гвидон – Тихий Дон!… О!… нет, Миша застолбил… так-так-так… мымымым… почему вообще Гвидон?!!… Что за странный человек?!!… Почему нахрен не Сидоров?!!!… нет… Сидоров нельзя… Сидоров нельзя… все придется переделывать… мымымымы… царь Гвидон… ммм… он не пил одеколон!… нет… было уже у кого-то… ТААААК!… СПОКОЙНО!… СОСРЕДОТОЧЬСЯ!… Думай!… Гвидон!… Гвидон!… Господи, что я тут делаю! Говорили ведь – ехай в африку!… так… ммм… Правил ими царь Гвидон… был он… СУКОЙ! Он был сукой!… Гребаный Гвидон!… Няня – кружку!!!… гребаный Гвидон… кто его вообще знает… кому он нужен… царь… эксплуататор… самодержец… сука… Герцена разбудите!!!… так… хы-мы-мы-мым… царь, сука, Гвидон… был он…мымым…да что ж за херня… Правил ими царь Гвидон… был он… был он… БЫЛ ОН СУКА И ГАН… ДА! Так и напишу! Заколебал падла!… все равно потом половину вырежут… как у Гоголя… няня ну где вас носит?!…
продолжаем компрессию мозга
(на самом деле смайлик должен быть такой - голова одета в длинный плащ и неожиданно его раскрывает, просто здесь такого нет)
- Девушка! Можно вас на минутку?… ХОБА!!!
………
- Ну?… И что - ХОБА?
- Как?… Ну вот же… это… хоба…
- Где?!…
- Ну там… внизу…
- Какая-то у вас там неубедительная «хоба»… ну-ка…
- Ой!… Не трогайте пальцами, они у вас холодные!…
- Так нет же ни чего!… Возмутительно… Везде норовят обмануть!
- Как нет?… Вот потому, что пальцами не надо было холодными хватать!… Конечно, теперь нет!
- До этого тоже не было!
- Как это не было?! Что вы себе позволяете?! Мне наверно лучше знать! Когда я пришел – было!… И вообще у вас подъезд холодный!… Вот почему у вас подъезд холодный? Ни каких условий для работы!
- Нормальный подъезд! Ссать меньше надо!
- Ссать… У меня же там «нет ни чего»?!…
- А хрен вас знает – извращенцев!… А может вы – тётка?
- Ну, знаете!… Сами вы тётка!… Ващщще наглёшшшь!…
- Ну, так нет же ни чего!… Не наблюдается!… А почему харизма гладенькая такая? Бреете, или само повыпадало?
- Слушайте, идите уже куда шли! Чего привязались?… То не так, это не эдак… На вас, знаете ли, не угодишь!…
- А сиськи где?
- Какие сиськи?…
- Ха! Ваще ни чего нет и туда же – ХОБА! Сисек нет, там ваще голяк! Чего позиционируете? А?!
- Паааазвольте! Я и не говорил что у меня сиськи есть!
- Ну да, ну да… сисик нет, писек нет… сдайте себя в кунсткамеру…
- Потому что вы смотрите так… недоброжелательно… я стесняюсь…
- А не надо было обнадеживать – «ХОБА»! какая «ХОБА»?! Так, «хобка» невнятная… так-так-так… а что это у нас там показалось?… что это так робко проклюнулось?… к свету потянулось?…
- Да?!… Уже да?!… Вот видите!… Появилось, да?!… Ну не молчите, мне из за живота не видно… Уже как? А?
- Уже лучше… Уже виднее…. МИИИЛИИИЦИИИЯЯЯЯЯЯЯ!!!!!!!!
Пля, теперь смайлики надо осторожней использовать...
А то!
продолжаю пить моск:
(а пусть будет этот, все равно ничё подходящего не нашел)
(монолог рассерженного мужчины)
- Дорогая,… ты оказалась бессердечной стервой! Так больше продолжаться не может!… Да!… Вспомни! Ты пришла ко мне, в чем была!… Без вещей!… Я обогрел тебя, открыл душу… а ты… Ты безразличная, не побоюсь этого слова,… сука!… Прости… Да, у меня маленькая зарплата… маленькая… Но! Это не дает тебе право!… Почему ты меня не слушаешь?! У меня постоянно ощущение, что ты меня не слушаешь!!!… Почему ты ненавидишь мою мать?… Ненавидишь! Не ври! Когда я пригласил её, что бы вас познакомить, ты промолчала весь вечер! Мама очень обиделась!… Ты… Ты… Ты не понимаешь меня!… Не спорь!… Ты не чешешь мне спинку, когда это так необходимо!… И я подозреваю!… Не отводи глаза!… Я подозреваю, что ты имитируешь оргазм!… Вот! Я угадал?… Аааа! Я угадал… сволочь… Закрой рот сволочь! Мне надоела твоя вечно удивленная физиономия!… Все! Ты дождалась!… Ты дождалась!… Иди сюда стерва!… Допрыгалась!… Хватит терпеть издевательства!… СДУВАЮ И ОТНОШУ В МАГАЗИН!!!!!!!!!!!!!!!!!
Я после этого всего,блин,вряд ли смогу вставлять смайлики на право ин а лево.......................Кэп, ты-гений ))))))))))))))))))))))))))))
Больше всего на свете я люблю статных мужчин, пирог с яблоками и..имя Роланд! (с)
)))) ага, так меня еще не обзывали
..а смайлик.. бояцо его не надо.. смайлик есть экстракт мыслей, желаний и мечт.. желтая капля на белом поле микрокосма)))
"Он решительнее всех в нерешительности и сильнее всех в слабости." - У.Ч. ))))))
Я тебя не обзываю-я называю вещи своими именами )))))))))))))))) Творческий и особенно эпистолярный талант в мужчинах такая редкость, а чувство юмора зачастую может быть столь специфично, что мне просто приятно читать, то, что ты пишешь.Последняя цитата посвящена тебе, мне или смайлику?))))))))))))))))))))))))))))))))
Больше всего на свете я люблю статных мужчин, пирог с яблоками и..имя Роланд! (с)
..наверное у меня просто эпистола увеличена
.. Уинстон посвятил её смайлику ))))
Ваши права
Ответить с цитированием
