БЕСПЛАТНЫЕ БОЛЬШЕВИКИ
Как утверждает бесстрастная наука, человек, лишенный памяти, перестает быть личностью, то есть – человеком. Это же, вероятно, относится и к нации, к стране. А у нас, у страны нашей, как известно, прошлое непредсказуемо. Поскольку политизировано и чутко реагирует на ветры перемен. И пока оно не устаканется, то есть, не деполитизируется, все у нас будет наперекосяк.
Следовательно, рецепт прост: надо устаканивать прошлое.
В этом смысле проект «Суд времени» замечателен: сойтись лоб в лоб, выложить, что в карманах, рассмотреть эти фиги трезвым оком, сделать правильные выводы в отношении мух и котлет. Принцип отношения к котлетам хорошо бы использовать самый справедливый – американский. Впрочем, можно и не выходя за рамки здравого смысла.
Если, например, огромная Россия в начале XIX века поглотила маленькую, но независимую Грузию вследствие имперской алчности, то царизм надлежит пожурить пальчиком и со вздохом объяснить это стратегической и цивилизаторской необходимостью. Если же окажется, что раздробленная на княжества феодальная Грузия сама просилась под крыло к мощному соседу еще со времен Екатерины и, более того, взывала о помощи, так как Турция с Ираном ее уже доедали, а население Тифлиса/Тбилиси к 1801 году сократилось в 13 раз, то надо идти прямо к трибуне и, воздев руку, говорить громко и отчетливо о подвиге России во имя гуманистических идеалов. Причем, говорить каждый раз, как только подвернется трибуна. И, расставив, таким образом, все исторические точки внутри и по периметру – за лопаты ребята, за лопаты: с новой энергией осваивать необъятные просторы, покорять космос, пока время не ушло к китайцам.
Но сначала – учебник истории. Чтобы голова у молодежи росла правильно и гордо.
Только не тут-то было, не вытанцовывается учебник-то. Аргументы разложить и взвесить можно, а вот ментального, эмоционального конценцуса не получится.
…Ни в одной стране мира не живут такие самоотверженные люди, как у нас. С какой испепеляющей патетикой эти самоотверженные произносят восклицательные знаки о глубинной нашей дефективности. Ладно бы, о своей – так нет же, они от лица всей страны такое восклицают. И становится понятно, что учебник вдохновляющий написать эти герои не дадут. Ибо, следуя зову совести, будут искать большую глубокую грязь.
Слабым утешением в этом смысле является то, что в поединках «Суда времени» Млечин-Сванидзе, представляющие интересы дефективной стороны, ни одной темы – по версии телезрителей – не выиграли.
Чем еще хорош «Суд времени»? Много полезной информации: факты, цитаты, источники. Зрителям все это не помешает. И напор, опять же, натурален, и обе стороны бескомпромиссны, и никаких договорных матчей.
Но вот в полемике «Большевики – спасители или разрушители России?» сходили маленько истец с ответчиком на компромисс.
Конечно, в этой полемике исторические ориентиры были слегка смещены. Во-первых, сам вопрос был сформулирован не корректно – в локальном контексте: что лучше «Временное правительство, или большевики». Плюс революция была сформулирована, как реакция общества на объективные предпосылки. А то, что Февральская революция с Октябрьской – это этапы одного большого пути и то, что «объективные предпосылки» и сознание общества готовили целое столетие, как-то осталось за кадром.
А готовили последовательно и методично. В Царскосельском лицее в качестве преподавателя юные мозги компостирует брат французско-революционного палача Марата. Сам Пушкин, ни дня не работавший на государевой службе, но вскакивавший на все, что движется, и в карты проигрывавший состояния, становится камертоном моральной чистоты. Самовлюбленный кривляка Чаадаев становится воплощением несгибаемой демократии, хотя, имея четыре с половиной тысяч душ крепостных крестьян, расставаться с ними, вроде, не собирался. Декабристы, которые готовили убийство царя и войсковую операцию с целью захвата власти, становятся символом свободолюбия – хотя и корни операции тянулись в Лондон, и репрессивный аппарат в свободном государстве Пестель собирался увеличить в сорок раз. Писатели-вруны, вроде Радищева, автоматически зачисляются в классики, а писатели с огромными нравственными тараканами, вроде придурошного бородача, становятся гениями на века. А до кучи и примитивные бандиты, типа Стеньки с Емелькой, становятся убежденными борцами за восьмичасовой рабочий день и против расовой дискриминации.
Зато Потемкинские деревни почему-то стали синонимом подлога, хоть и были деревни настоящими и замечательными. А министр Аракчеев, доросший до министра с точки абсолютного финансового и социального нуля, ни разу при этом не взявший взятки, стал пугалом для непослушных детей.
Одним словом, XIX век со своей интеллектуальной плесенью сформировал в сознании россиян катехизис существования честного человека: борись. Любые антигосударственные, антироссийские доктрины хороши по определению.
Так что к 1917 году общественное сознание было подготовлено. И когда свалили российского царя – кстати, единственного, к тому моменту, кто не был поставлен масонством – все прицепили на грудь красный бантик и улыбнулись ясной улыбкой. Но улыбались не долго. Следом пришли большевики и выдавили этим трухлявым мечтателям кишки: взорвали храмы, расстреляли священников, крестьян потравили дустом, связанных офицериков затопили на баржах, с отдельных граждан сняли кожу, вырезали еще моргающие глаза и насадили оставшееся на колья. После чего стали вывозить из страны все, что можно вывезти.
Потом, правда, пришел конкретный пахан, бесконтрольный вывоз запретил, стал строить государство, согласно провозглашенным тезисам, а закон советский обязал чтить со всей строгостью. А кто продолжал по привычке или втихаря вырезать глаза – тех на перевоспитание. И при этом сам себя тоже называл большевиком. Поэтому Кургинян, выступая последовательным апологетом советской власти, был за большевиков. За всех, оптом, без селекции по годам.
Впрочем, и в добольшевистские годы от рук пламенных революционеров погибло немало – 17.000 простого народу. В контексте же 1918-1922 годов Временное все равно лучше большевиков. И вообще, в данной полемике лично я был на стороне Млечина. Когда же ему сообщили об иностранных инвестициях в революцию, Млечин так театрально удивился и покраснел настолько непристойно, что у меня мелькнуло подозрение – не сам ли Млечин возил эти денежки?
Но нет, не Млечин. Млечин все отрицал. Нету, говорит, документов-то, подтверждающих дачу денег и брачу денег. Нету, тю-тю.
А документы, вроде бы, есть. И в архиве МИДа Германии есть, и в Госархиве Австрии есть, и в архиве Гуверовского института США есть. Даже в архиве ФСБ России есть.
Собственно, и без документов понятно, что революция это оружие, патроны, газеты-прокламации всякие, взятки на таможне и просто должностным лицам. Конечно, были в революции и домашние энтузиасты, благородные мечтатели из числа трухлявых, но совсем уж немного, да и судьба их незавидна.
В декабре 1905 года восстание в Москве возглавил крупный бизнесмен (и поставщик Его Императорского двора) Николай Шмидт. В казну компартии он перевел 20.000 рублей. Но мог бы и больше, собака. Поэтому в 1907 году Коля найден в камере мертвым. После чего 198.000 рублей его наследства очень помогли партии. Найден мертвым и Савва Морозов, что тоже содержал на свои средства партию большевиков. Но как-то вдруг Савва обанкротился и, на всякий случай – по официальной версии, – застрелился. Придя к власти, большевики отняли у его наследников все остальное имущество, а самих наследников, поскольку они самоубийством заниматься не захотели, попросту расстреляли.
Зачем Млечин говорил про отсутствие информации об иностранных вкладах в революционный процесс, не ясно. Видимо, плохо информирован.
Но ведь не настолько плохо, чтоб не знать на какие деньги проходили Парижская и Женевская партийные конференции, чтоб не знать о японском военпреде Акаси, о его финансовой мисси в период революции 1905 года, о 50.000 йен, полученных от него Владимиром Ульяновичем Лениным, об агенте австрийской разведки Троцком и его бескорыстных отношениях с австрийским генштабом в то время, как и его дядя А.Животовский нормально так продавал сахар противнику во время войны. Подзабыл Млечин о миссии перед революцией 1917 года Якова Ганецкого (нарочного Парвуса, только 29.12.1915 получившего миллион рублей от германского уполномоченного в Копенгагене) что возил деньги Владимиру Ульяновичу до июля 1917-го, и который был расстрелян сталинскими пулями в 1937-м, и кем был умерший самостоятельно в 1926-м Леонид Красин (а был он управляющим российским филиалом немецкой компании «Симменс»). О финансовой миссии Красина уж можно было бы вспомнить.
Да, документа с кайзеровской печатью, подтверждающего, что Ленин – гад и немецкий шпион, нет. Впрочем, агент австрийской контрразведки Виктор Адлер пишет, что «всю свою жизнь Ленин посвятил борьбе с Россией», но это не солидный документ, а воспоминания какого-то агента контрразведки, которому возвести напраслину на самого человечного человека – раз плюнуть...