Академик Петрик: «Мой фильтр убивает чуму и сибирскую язву»
Популярный изобретатель рассказал Slon.ru про то, как у него украли две Нобелевские премии, за что его ценит Джордж Буш и при чем тут «Единая Россия»
Согласно недавно опубликованным результатам исследования федерального научного центра гигиены имени Эрисмана при Роспотребнадзоре, самым эффективным фильтром для бытовой очистки воды был признан фильтр «Золотая формула», разработанный под руководством Виктора Петрика. В связи с этим Slon.ru поговорил с известным изобретателем, который объяснил, почему его фильтры могут бороться с радиацией и бактериологическим оружием, рассказал о своей работе на спецслужбы, объяснил почему ему должны были достаться две Нобелевские премии и пообещал ознакомиться с деятельностью Сергея Курехина.
Виктор Петрик фильтрует базар.
– Давайте начнем с ваших нанофильтров. В чем их секрет?
– Это углерод и это графены. Периферические атомы углерода – они координационно не насыщенны и потому чрезвычайно активны, они стремятся присоединить к себе… всю химию подряд. Это так называемый механизм сорбционной активности. Периферические атомы углерода на графене проявляют очень высокую активность.
– Утверждалось, что они и радиоактивные элементы могут сорбировать…
– Вы знаете, на сегодняшний день идет огромная работа – проверка по линии Минобороны данного материала на эти свойства. Мы прошли четыре блока. Первый – институт медико-биологической защиты при Минобороны. Впервые в мире в полевых условиях, как указано в документе, вы можете взять заражение, по плотности соответствующее животноводческим стокам, и на выходе не обнаружена ни одна бактерия, ни одна кишечная палочка. Второе – это чума, сибирская язва, все споры на данном материале уничтожены. Не в воде это происходит, а на самом материале. Второй блок – это токсикологию мы проходим. Третий блок – боевые отравляющие вещества. Есть для этого специальный полигон. И четвертый блок – это радионуклиды. Кое-что положительное уже есть. А окончательные результаты получим через 2 месяца, когда закончатся все испытания.
– Не планируете предложить свой фильтр для устранения последствий аварии на «Фукусиме»?
– Меня часто спрашивают – если это работает, то почему не дать им. Наш материал – это инструмент тонкой доочистки воды. Какую бы вы ни сделали очистку на централизованном водоснабжении, до потребителя она дойдет, мягко выражаясь, не такой качественной, как хотелось бы. Во-первых, она придет с хлором, во-вторых, нахватавшись всего. Поэтому нужна конечная доочистка. Мы не можем этот материал рассматривать как материал централизованного водоснабжения. Миллионы тонн – это не для этого.
– То есть Японии это не поможет?
- Японии это пока не поможет, но как только мы закончим бытовые фильтры, которые будут давать какую-то гарантию, то я думаю, что да, у меня уже были неоднократно японские делегации, и они тоже участвуют сейчас в проверке этой возможности. И тогда не только для Японии, а для всего мира это будет.
– Почему вы не хотите удивить весь мир своими открытиями и опубликоваться в научных журналах? В Scientific Citation Index у вас только одна публикация.
– Понимаете, какая штука, я стою особняком. Чтобы опубликовать статью в научном издании, нужно чтобы ее опубликовал научный коллектив, научный центр…
– Ну вы же, вроде бы, член РАЕН.
– Ну, понимаете, опять-таки, моя специфика. Меня интересует конечный результат, конечный продукт. Если бы я раньше знал, что когда-нибудь столкнусь с проблемой недостатка научных статей, у меня их было бы тысячи. Вот я выпустил монографию, сейчас заканчиваю вторую, по антистоксовым соединениям, у меня была написана – не для себя, меня попросили – докторская диссертация по антистоксовым соединениям. Я впереди всех в мире по этой теме! Кроме того – наибольшее количество аудиовизуальных материалов по графенам у меня, ни у кого в мире ничего подобного нету. Я зарегистрировал патент «промышленное производство графенов» в 2004 году в Америке. Уже там были размещены электронные фотографии графенов, сделанные в нескольких университетах мира. А выдали мне его на третий день после вручения Нобелевской премии (физикам Новоселову и Гейму – прим. Slon.ru). Но этот патент показывает мой абсолютный приоритет в открытии графенов.
– Так это вы их открыли…
– Открытие графенов – понятие сложное. О существовании как такового двумерного углеродного кристалла знали и раньше, но Ландау и Пайерлс обосновали невозможность его существования вне кристаллической решетки. Потому что... ну все специально зачем-то запутано в этой истории. И я впервые в мире – это был 1997 год, институт криминалистики ФСБ России – так и написал: «Материал состоит из графенов и графитовых пакетов, связанных между собой хаотически».
– Так значит, это вам должна была достаться Нобелевская премия?
– Да, этого не произошло только потому, что мы не были услышаны. Я впервые создал реальный промышленный способ производства фуллерена, у меня есть целая промышленная линейка. Способ применения не был найден, но был открыт новый углеродный материал и сразу же тысячи и тысячи исследователей написали 3 с лишним тысячи публикаций. А Нобелевский комитет ведь не садится в лаборатории и не перепроверяет качество работ. Нобелевский комитет исходит из количества публикаций. И Смолли и Крото получили «Нобелевку».
– Это за фуллерены. А за графены тоже вам должна была «Нобелевка» достаться?
– Новоселов ходил по Москве, спрашивал наш материал, потому что у меня уже тогда была статья «Способ холодной деструкции графена». Они предположили, что холодная деструкция – это скотч. И весь мир буквально взревел, мир
науки. Новый углеродный материал! То же самое было с нанотрубками. Все бросились их исследовать. В результате – те же 3 500 публикаций и Нобелевская премия. И когда заявляют из нашего московского института, откуда вышли Новоселов и Гейм, что это, дескать, ложь, что они получили не за открытие, а за исследование – то вот это и есть ложь, там ничего не исследовано. Более того, сегодня ученые подвергают сомнению – там, на этом скотче один слой или несколько слоев графена? А теперь, чтобы обострить вашу статью, послушайте меня внимательно. В 1996 году IUPAC предложила один слой графита, то есть двумерный углеродный материал, называть графеном, а два и более таких слоев называть графитовыми пакетами. Так странно слышать в устах нобелевского лауреата слова «мы измеряли трехслойные графены». Трехслойного графена не бывает, бывает графитовый пакет!
– Почему Комиссия по лженауке РАН постановила в 2010 году, что ваша деятельность «лежит не в сфере науки, а в сфере бизнеса и изобретательства»?
– Ну, посмотрите историю вопроса. И в той же области графенов, и в области газофазного выделения металлов платиновой группы, и в области нового синтеза кремния у меня было несколько технологий, я лично обратился в РАН с предложением рассмотреть их и, если они убедительны, раздать для изучения в профильные институты. Первое заседание было в ИОНХе в 2009 году, присутствовало шесть очень известных академиков. Вел академик Новоторцев, присутствовал также председатель технической комиссии при «Роснано» и т.д. Мы совещались часов шесть. Следующее заседание прошло в Институте общей химии, вел его директор института Егоров. Затем снова прошла конференция в ИОНХе, а потом, поскольку все пришли к выводу, что все это очень интересно, было общее заседание с участием 24 ученых, из которых 14 известнейших академиков, портреты которых тут же в коридорах висели. Среди них было также два вице-президента – Солнцев и Алдошин. В конце совещания было принято решение, где есть такие слова: «В конце докладчику задавались вопросы, на которые были получены удовлетворительные ответы. Признать указанные явления важными для науки и распределить их для изучения в соответствующие учреждения РАН». Вот у нас на чем все закончилось.
– А дальше?
– А дальше в одну ночь было организовано 46 научных журналистов, которые написали свои статьи. Одновременно выступил представитель комиссии по лженауке академик Захаров, и эта комиссия (напоминаю, что это общественное объединение) собрала свою группу академиков, в противовес той. Да, забыл сказать, что потом еще 5 академиков приехали ко мне, они сами изготовили графены, изготовили электроды, сами из них изготовили прибор, и в фильме, который
выложен в интернете, вице-президент Алдошин по моему предложению выдохнул – стрелка отклонилась. То есть был показан низкотемпературный термоэмиссионный преобразователь. Именно по этому преобразователю взъелась комиссия по лженауке, что это нарушение второго закона термодинамики. Да какая деревенская старуха не знает второго закона термодинамики? Суть его проста – тепло от менее нагретого предмета не может быть передано к более нагретому. Но в данном случае – динамическая ситуация: академик выдохнул, и стрелка отклонилась! И это можно продемонстрировать тысячи раз! И оно работает! Вы можете вскрывать свои вены старческие, господа из комиссии по лженауке, но оно работает. Я предлагал им встретиться в присутствии журналистов. И если они хоть что-то покажут в моих разработках безграмотное – то это все и увидят.
– Чем вы объясняете такое их отношение?
– У меня есть версия. Я считаю, что комиссия была создана для зарабатывания денег. Каждый раз они лгут, что участвуют в экспертизах, – никогда они ни в какой экспертизе не участвовали. Вот в «Роснано» Чубайс создал группу по экспертизе – там уникальные специалисты широкого профиля, которые разбираются и в физике, и в химии, они были у меня… Таких очень мало, трагедия сегодняшней науки в дифференциации, в том, что человек уходит вглубь, чтобы что-нибудь там намерять и выделиться, как правило, это низкообразованные люди. Поэтому ну как будет «Роснано» общаться с комиссией по лженауке в оценке проектов? «Ростехнологии» – то же самое.
– И все же не так проста эта комиссия, если за одну ночь смогли организовать 46 заказных статей.
– Да о чем вы говорите, если одна программа только вот на телеканале «Россия» – два фильма по часу – вы представляете, сколько это стоит? Если там 40 секунд стоит 30 000 долларов! Причем там бессовестное враньё было! Стоял некий человек – Соболев – и читал в несуществующем архиве несуществующее дело Петрика. Нету дела Петрика, оно похищено. Он вложил четыре листика в большой том и врал, как у меня были изъяты картины, которые вернули коллекционерам. Этого просто никогда не было!
– Это вы говорите об уголовном деле, которое завели на вас в 1984 году? За что вас осудили тогда на 11 лет?
– Давайте я вам скажу несколько моментов, из которых умный читатель все поймет. Впервые за время царской России и Советского Союза человека судили по 16 статьям уголовного кодекса.
– Впечатляет.
– Впервые в нарушение УК приговор был вынесен путем сложения статей. Это нарушение, всегда старшая статья поглощает младшую. Теперь – заходите в интернет, там
есть воспоминания очень интеллигентного, очень умного человек Евгения Мицека, начальника колонии, где я находился год после того, как меня осудили. Для меня там был построен специальный домик, специальная «локалка» отведена. За этот год в колонию ко мне прибывал трижды прокурор по надзору за КГБ Инесса Васильевна Катукова. Как сообщает господин Мицек, «и другие высокопоставленные лица». Когда приходили – не опаздывали ни на одну секунду, а уходили какие-то озабоченные. Вот на этой нотке каждому должно быть понятно, что никого я не обворовывал, ничего такого я не делал, я был патриотом, меня чрезвычайно высоко ценило правительство. И об этом много написано. В 26 лет первая частная 24-я «Волга» – это правительственный подарок. Через 2 года еще одна – две у меня стояло во дворе.
– То есть вы уже тогда сотрудничали со спецслужбами?
- Я вам скажу еще одну громкую вещь. В Америке очень не любят иметь дело с лицом, которое отбывало наказание. И когда я разговаривал с Джорджем Бушем-старшим, я стал ему говорить об этом. Он прервал меня, улыбнулся, взял мою визитку и сказал: «Давай покажем всему миру, какая у тебя визитка», – была фотография, где он держит мою визитку, и мы оба смеемся. И он сказал: «Господин Петрик, я вас хорошо знал еще тогда, когда возглавлял ЦРУ». Да, я работал по своей профессии, разрабатывал специальные системы, сегодня об этом можно говорить вслух. Что такое аблокационный гипноз, что такое зашиваемая в память гражданину информация, причем он об этом не знает.
– Какой гипноз?
– Аблокационный. Но это неважно. Важно то, что я никогда не воровал. Иначе, если бы я когда-то был вором, кто сегодня в нашем правительстве имел бы со мной дело?
– Как, кстати, развивается сотрудничество с «Единой Россией»?
– Я не сотрудничал с «Единой Россией». Просто когда были получены результаты разработок с водой, «Единая Россия» решила сделать нечто замечательное, в каждую школу, в каждый детский садик дать чистую воду. В данном случае уже не бытовые фильтры, а полупромышленные. «Единая Россия» провела свой конкурс, были собраны специалисты из разных институтов и выбрали нас, а второе место взяла фирма «Гейзер», она и сегодня, кстати, неплохие результаты получила.
– Когда ожидать массовое производство фильтров?
– Я думаю что будет какой-то тендер, ведь без тендеров же ничего не бывает, верно?
– Ничего без тендеров не бывает, да.
– Ну вот, будут проверять каждого производителя. Я думаю, уже скоро будет, деньги там какие-то уже выделены.
– У вас такая необычная карьера, по образованию вы психолог, а занимаетесь физикой.
– Вы знаете, я хотел одновременно с физфаком закончить психфак. Но в то время это было трагедией – нужно было два года отработать по специальности и тогда уже можно второй диплом, я только по этой причине не получил. Сегодня господствует узкая специализация – человек за ее пределами ничего не видит. А все открытия осуществляются на стыке наук. Поэтому я считаю, что каждый ученый должен стремиться к научной эрудиции. Не лениться читать статьи из смежных областей. Когда я человеку говорю: «Доктор, вчера была потрясающая статья в «Химии и жизни», – а он на меня печально смотрит и говорит: «Виктор Иванович, ну я же физик». Всё, как ученый он для меня не существует, потому что он же видел мой восторг, мои эмоции! Значит там действительно что-то научное и интересное, но ему неинтересно, потому что он физик. Кроме того у нас в стране такая проблема, что промышленность пока не готова воспринять новые изобретения. Это что касается прикладной науки, а что касается фундаментальной – туда надо идти только по призванию, когда не хочешь заниматься больше ничем. Раньше это было престижно, и все шли туда. Но призвание было лишь у немногих. Вообще только 6% – это ученые с таким призванием, а 94% – люди случайные, которых видно за километр, как они выглядят. А по прикладным наукам я уже сказал – надо быть разносторонним, увлекаться творчеством…
– Кстати, насчет творчества. Вы не увлекаетесь?
- Вот только что написал новую песню. И музыку, и стихи к ней. Играю на скрипке. Это от человека не зависит. Если у человека сильный субстрат – мозг – он всего хочет! Я бы с ума сошел, если бы я не умел рисовать, а все другие умели. Я создал принципиально новый вид искусства – это портреты на драгоценных камнях.
– Шикарно.
– Учился также скульптуре у самого известного человека в мире, миниатюриста Юрия Линника. Его портреты в воске были выставлены в Третьяковской галерее. Я учился у него около 5 лет. Ежедневно 2–3 часа в день я резал, лепил из этого воска.
– А как вы относитесь к Сергею Курехину, он ведь тоже был и музыкантом, и политическим аналитиком, и, скажем так, на научные темы выступал?
– Ну, если он такой, как вы о нем говорите, я мало о нем знаю, почитаю теперь. Но если вы даете высокую оценку о нем в разных проявлениях – мгновенно возникает у меня почитание и уважение к личности! Только это и можно уважать в человеке. Я помню, как это поощрялось в СССР. А сейчас капитализм требует другого.